В результате в 1927–1929 годах родилось здание, своими формами напоминающее паровой каток для белья или широкоформатный барабанный принтер – огромный горизонтальный цилиндр, зажатый между двух массивных стоек. Фасад оживлял сильно выступавший перед цилиндром пилон – опора для раздвижной перегородки, так, впрочем, и нереализованной. От него в стороны разбегались две узкие лестницы, ведущие с улицы непосредственно в зал.
Вообще, Мельников отличался прямо-таки фанатической любовью к наружным лестницам и, увлеченный этой страстью, никогда не думал о том, насколько пригодны они для использования в мерзком московском климате. Его пристрастия обрекали москвичей на ползание по обледенелым, заснеженным или скользким от дождя крутым ступенькам. Также забыл зодчий про то, что посетителям клуба нужно где-то оставлять верхнюю одежду, а потому гардероб пришлось наскоро втискивать в тесный подвальчик. Туда же, в боковое крыло, незаметно переехал и вход в клуб, ибо предусмотренный Мельниковым парадный подъезд вел с улицы сразу в фойе. Оно оказалось оторванным от зала, расположенного на втором этаже и связанного с фойе единственной узенькой лестничкой. Комнаты для кружковых занятий расползлись по всему зданию, а помещение библиотеки умный зодчий закинул на самый верхний этаж, куда вела опять-таки узкая лестница. В общем, эффектно, но неэффективно.
Понятно, что в 60-х годах при реконструкции здания многие гениальные мельниковские решения приказали долго жить: исчезли наружные лестницы и пилон для опоры, «цистерну» превратили в добропорядочный прямоугольный зал. Внешняя эффектность исчезла. Возможно, поэтому в одном из проектов реконструкции Бутырок, выполненном под руководством И. И. Ловейко, клуб предполагалось привести в классический вид, снабдив его бутафорским шестиколонным портиком. Подобный замысел можно рассматривать в качестве курьеза.
В начале XXI века была проведена масштабная реставрация интересного памятника, вернувшая ему почти первоначальный вид. Но что наделали «реставраторы» внутри! Конструктивистский аскетизм сменился самой пошлой роскошью в духе третьеразрядного парижского кафешантана. А внешними лестницами по-прежнему никто не пользуется.
Достоин внимания и лежащий за зданием клуба стадион «Автомобилист» (Вятская улица, № 47), созданный в 1936–1940 годах и до начала 60-х годов носивший более скромное имя «Пищевик». В советские годы он располагал двумя футбольными полями, на которых в зимнее время заливались общедоступные катки. Их размеры позволяли проводить на них матчи по хоккею с мячом. До самой середины 60-х годов заливка и расчистка снега производилась с помощью цистерны и плуга, смонтированных на шасси давным-давно устаревшего автомобиля ЗИС-5, выпущенного еще до войны. Ветеран явно относился к числу последних представителей этой славной марки в Москве.
Наибольший интерес на стадионе представляет главный павильон с несколькими спортивными залами, выстроенный в 1936–1939 годах по проекту архитектора В. И. Чагина. Этот зодчий старой школы (он окончил питерскую Академию художеств в начале XX века) получил известность как мастер «облагораживания» ранее выстроенных конструктивистских домов. Он чувствовал себя как рыба в воде там, где нужно было повысить декоративность фасада без оглядки на архитектурные каноны. Остался верен он себе и в ходе работы над «Пищевиком», снабдив утилитарный спортивный павильон массивной колоннадой с балконом, выходящим на главное футбольное поле. Получилось то, что надо, – и удобно, и представительно.
Еще одной особенностью бывшего «Пищевика» была парашютная вышка – одна из немногих в Москве. Решетчатая башня завершалась подобием стрелы подъемного крана, к которой на тросе подвешивался купол парашюта – почти настоящего. Плавность спуска обеспечивал противовес на другом конце троса. Чтобы достигнуть земли, прыгуну обязательно следовало быть тяжелее противовеса, и нередко бывало, что какой-нибудь еще не набравший нужного веса парнишка зависал между небом и землей, отчаянно болтая ногами. Беднягу вытягивали вверх постоянно дежурившие на площадке инструкторы.
Аттракцион был очень привлекательным для всей местной молодежи, и на ведущей наверх лестнице всегда стояла небольшая очередь. К сожалению, он пал жертвой перестройки, так же как и одно из футбольных полей, на котором разместился обширный продуктовый рынок. Возможно, именно он помог выжить стадиону, в то время как ряд подобных спортивных комплексов был попросту ликвидирован в ходе всеобщей погони за наживой.
Планы Ловейко: закончились, не начавшись
Несмотря на свои многочисленные достоинства, новые постройки в силу своей малочисленности и разбросанности не могли определить нового лица улицы. Всерьез Бутыркой московские градостроители занялись одновременно с Новослободской – с начала 50-х годов. Над планами ее реконструкции работали сотрудники все той же мастерской № 7, руководимой И. Ловейко: сам начальник, главные архитекторы проекта А. Медведев, М. Лютов, старшие архитекторы А. Артемьев, Б. Браиловский, О. Лепарский, С. Ханин, Б. Шишкин. И так же, как и в случае с Новослободской, размах был широким. Ему благоприятствовало малое число опорных сооружений, к тому же не создававших помех реконструкции. Это позволяло довести ширину улицы, колебавшуюся от 28 до 55 метров, до 56 метров на всем протяжении.
Некоторым препятствием могла являться лишь малая глубина кварталов, ограниченных с запада Вятской, с востока Новодмитровской (тогда еще Панской) улицами. Но и это обстоятельство проектировщики постарались обернуть себе на пользу, предусмотрев в своих набросках озелененные разрывы между жилыми комплексами, открывавшие перспективные виды на соседние улицы. Сами же новые дома проектировались высотой от 8 до 14 этажей.
