– Его хватит, чтобы взять на абордаж целый галеон! И мы неплохие стрелки!
– Эге, товарищи, – сказал Малыш Флокко, – рано почивать на лаврах. На шканцах еще восемь-девять зверюг!
– Так стреляй! – отозвался боцман. – Я сам голоден как волк! Хоть бы одну галету проглотить!
– Медведи уже без тебя все съели.
– Здесь – да, но в камбузе они еще не побывали! Надеюсь, там найдется кое-что и для нас!
– Как же, какая-нибудь гнилая картошка, которую и свиньи есть не станут, – сказал Малыш Флокко.
– Какие мы неженки! – взорвался Каменная Башка. – Те, кто потерпел кораблекрушение, и гнилой картошке должны быть рады! Уж не бисквитами ли тебя кормили в твоем Ле Пулигене?
– Постой, друг…
– Сейчас я тебе не друг, а старший по званию.
– Есть!
– И не строй такую наглую физиономию.
– Проклятье! Бретонцы мы или не бретонцы?
– Это что за вопросы, юный нахал? У тебя язык длиннее, чем у всех рыбаков Бретани, вместе взятых! Хватит болтать! Лучше следи за зверюгами!
– Да они и к марсу-то еще не приближались!
– Ульрих, – раздраженно воскликнул боцман, – ну можно ли разговаривать с этим попугаем? Вечно он хочет, чтобы последнее слово осталось за ним!
– Командир, когда я дерзко отвечаю, мошешь бить меня кулачищами, – отозвался немец.
– Прямо по физиономии? – спросил Малыш Флокко.
– По усам!
– Ясное дело, у тебя физиономия круглая, как полная луна!
Каменная Башка не мог удержаться от улыбки.
– Этот плут будет шутить, даже если его в жерло пушки засунут! – сказал он.
– А то! – откликнулся Малыш Флокко. – Бретонцев пушками не испугать. Мы рождены под грохот залпов.
– Кончай болтать! Пора разобраться с нашими зверюшками, пока не поднялся новый шторм!
– Как, опять? – испуганно воскликнул немец.
– Я уже чувствую, что поднимается сильный ураган. Еще одного шторма эта старая калоша не выдержит.
– И ты так спокойно об этом говоришь? – спросил Малыш Флокко.
– Дорогой мой, мы с тобой моряки, а Ульрих – солдат. Рано или поздно всех нас ждет один конец. Сгинуть в морской пучине, быть убитым ядром или шальной пулей – не все ли равно? Чего же нам бояться? И потом, я уже старик…
– Но я-то нет! – перебил его юный марсовой. – Мне всего двадцать лет!
– А ты, дружок, потонешь, когда тебе стукнет сто один год, – с важным видом объявил Каменная Башка. – У тебя на лбу такая же морщинка, как у папаши Картука, самого старого моряка Иль-де-Ба.
– Он что, еще жив?
– Умер в столетнем возрасте.
– От этой самой морщинки?
– Так говорят.
– Ну, тогда и волноваться не о чем. Теперь я готов отправиться хоть в акулью пасть, ведь я знаю, что выберусь оттуда живым и невредимым!
– А сейчас, когда ты уверен в своей неуязвимости, отправь-ка на тот свет оставшихся зверюг.
– Да, стреляй, Малыш Флокко, – поддержал его немец. – Еще семь выстрелов на семерых зверей, и корабль наш!
– За дело! – отвечал юный марсовой.
Он снова взялся за карабин и принялся отстреливать зверей, которые не могли добраться до высокого марса. Останься в живых хоть один ягуар, и дело могло бы обернуться совсем по-другому, однако, к счастью для наших товарищей, всех ловких кошек они уже перебили.
Малыш Флокко стрелял и стрелял, и почти каждый выстрел попадал точно в цель. Пять минут спустя последние из зверей – пума и волк – лежали мертвыми в луже крови.
– Кончено? – спросил Каменная Башка.
– Других вроде не видно, – отвечал марсовой.
– Может, они еще в трюме?
– Давайте поглядим. Мы с Ульрихом больше их не боимся. Просто смех берет, как вспомню некоторых охотников, которые хвастаются, что добыли шкуру
