какого-нибудь ягуара! Бедные зверюшки! Не такие уж они и страшные. Так что? Спускаемся?
– Сначала перезарядите мушкеты, – распорядился Каменная Башка.
Он спустил вниз канат и, зажав в зубах кортик, начал спускаться. Предусмотрительно наставив карабины на люк, немец и марсовой последовали за ним.
– Все тихо, – сказал Каменная Башка. – Все звери вышли из клеток!
– Ну а мы их всех перестреляли! – добавил Малыш Флокко.
Они подошли к люку и заглянули внутрь. Трюм был полон перевернутых клеток с погнутыми прутьями. Должно быть, потрудился силач-гризли.
– Вот это да! – воскликнул Малыш Флокко. – Как это Бородач додумался освободить своих приятелей? А говорят еще, что медведи безжалостные, а, Каменная Башка?
– Уж поверь, он опрокинул клетки в приступе ярости, а не для того, чтобы угодить ягуарам да волкам!
– А разве гризли не дружат с бурыми медведями?
– Говорят, медведи не нападают на медведей и стараются держаться подальше друг от друга.
– Все-таки одна семья, – глубокомысленно произнес Ульрих.
– Вот-вот! Кровь не водица, – сказал марсовой.
– Так, может, спустимся в трюм, пока солнце не село?
– Пошли! – сказал Каменная Башка. – Если там и затаился какой-нибудь медведь, я их больше не боюсь.
– Я сразу стрелять, – сказал немец.
– Как по американским солдатам?
– О нет, папаша!
– А что, янки на тебя свинца не жалели! У тебя есть полное право ответить им тем же. А сейчас обыщем корабль.
– Может, фонарь возьмем? – спросил марсовой. – Есть еще сигнальные огни.
– Зажжем один фонарь, – сказал боцман, доставая трут и огниво.
Он поглядел на небо и недовольно покачал головой. На западе уже собирались тучи.
Поднимался тот самый шквалистый ветер, что неделями бушевал вдоль американских берегов, разметав флотилии лордов Хау и Данмора.
– Будет ливень? – спросил немец.
– Хуже, мой бедный Ульрих! Попомни мое слово, нас ждет жуткая ночка.
– Мы разобьемся?
– Башка твоя разобьется! – с улыбкой отозвался боцман.
Малыш Флокко вернулся на палубу с красным фонарем, заправленным маслом. Взяв фонарь и держа наготове кортик, Каменная Башка решительно спустился в трюм и едва не задохнулся от невыносимой вони.
Товарищи внимательно обследовали трюм и не обнаружили никакой опасности. В одной из клеток лежали три трупа койотов, сплошь покрытые червями.
Друзья бегло осмотрели батарейную палубу и трюм, дошли до камбуза и возвратились на палубу.
Снаружи уже грохотал гром. Ветер все усиливался, и море волновалось.
– Что теперь, Каменная Башка? – увидев, как встревожен боцман, спросил Малыш Флокко. – Чем будем ужинать? Неужто для нас ни крошки не осталось?
– Спустись в кладовую: вот увидишь, что-нибудь да найдется. В шлюпке остались бочки и ящики, но их прибережем на потом.
Пройдя по залитым кровью и заваленным звериными трупами шканцам, боцман вышел на корму и поглядел на штурвал.
– Никуда не годится! – сказал он немцу.
– Фсе пропало, папаша?
– Посмотрим, Ульрих.
Внезапно из трюма донесся леденящий душу крик.
– Малыш Флокко! – побледнев, воскликнул Каменная Башка. – Ульрих, за мной!..
Спустившись по лестнице в люк, друзья бросились к кладовой, откуда доносился шум борьбы, хрипение, выстрелы и проклятия. Наконец они оказались у двери в кладовую. Ужасное зрелище предстало им в красном свете фонаря.
В помещении, похожем на рубку, где хранилась часть продовольствия, хозяйничал огромный бурый медведь. Оторванный от роскошной трапезы появлением марсового, он в бешенстве бросился на юношу, пытаясь задрать его или удушить мощными мохнатыми лапами.
Вовремя заметив зверя, Малыш Флокко отпрыгнул назад и, схватив карабин за ствол, принялся с нечеловеческой силой колотить им медведя. Лишившийся нескольких зубов и истекающий кровью медведь с яростным ревом пошел на него.
