Ульрих уже стоял в пятнадцати футах от птицы и вскинул карабин, когда гриф вдруг взмахнул широкими крыльями и полетел прямо на него.
– Ульрих, беги! – крикнул Каменная Башка.
Но было слишком поздно! Гриф отрыгнул на немца зеленоватую массу непереваренной пищи, издававшую такую отвратительную вонь, которая отпугнула бы даже ягуаров. Так и не выстрелив, немец опустил карабин и отпрыгнул назад с криком:
– Мой нос! Мой нос!
– Он съел твой нос? – заботливо спросил его Малыш Флокко, заряжая второй карабин.
Мерзкая вонь распространилась по всей роще, и даже боцман едва мог сдержать рвоту.
– Пошли, Ульрих! Прочь, Малыш Флокко! – крикнул он, бегом возвращаясь на берег, чтобы глотнуть свежего морского воздуха.
Задыхаясь от нестерпимой вони, немец и юный марсовой бросились следом, а гриф тем временем невозмутимо перелетел на другую пальму и продолжил переваривать свою трапезу.
Очутившись на берегу, все трое вдохнули соленый морской воздух.
– Что это за птица такая? – жалобно спросил немец, которого, казалось, вот-вот стошнит. – Такой отвратительной вони я еще не нюхал!
– Это гриф, – повторил боцман. – Сказал же, оставь его в покое.
– Что внутри у этой птицы?
– О, настоящая выгребная яма! – рассмеялся бретонец.
Немец с отвращением поморщился.
– Индейцев не видел? – украдкой оглянувшись на рощу, спросил Каменная Башка.
– Нет, папаша. Как подумаю, что я хотел изшарить эту птицу!..
– Теперь иди поохотиться на какого-нибудь индейца! – хохотал Малыш Флокко.
– Неизвестно, что в шелудках у этих интейцев!
– Да они даже аллигаторов едят, хоть те и воняют мускусом… – сказал Каменная Голова и осекся, услыхав едва уловимый свист. Боцман насторожился.
Так могла свистеть только стрела, выпущенная индейцем. Бретонцы тут же прочесали рощу вдоль и поперек, но не обнаружили никаких следов дикарей.
– Что-то здесь нам не больно везет, – проворчал боцман. – В шлюпку, друзья!
– Но я весь профонял! – пожаловался бедный Ульрих.
– Пустяки, морской ветер унесет всю вонь.
Тут снова раздался свист, и стрела вонзилась в ствол пальмы всего в метре от немца.
– Проклятые краснокожие! Вы у меня попляшете! – прорычал Каменная Башка, вырывая у марсового карабин. – Я вам покажу, как стрелять по честным морякам!
От тени деревьев отделился высокий смуглый мужчина, с огромным луком и колчаном стрел, и решительно пошел к ним, крича на ломаном английском:
– Вот То-Ко-То.
Он натянул тетиву и нацелил лук на боцмана.
– Друг То-Ко-То, – закричал ему Малыш Флокко, успевший вооружиться карабином немца, – беги, или тебе конец!
– Погружаемся в шлюпку! – скомандовал боцман. – Возможно, этот красный бабуин здесь не один.
Трое приятелей побежали к лодке. Индеец бесстрашно последовал за ними, не сводя лука с пришельцев.
– Эге, Каменная Башка, – сказал юный марсовой. – Разве не стыдно бретонцам бояться красных обезьян?
– Я тебя сейчас отправлю в твой индейский рай! – кричал индейцу боцман, снова схватившись за карабин. – Пора заканчивать эту комедию. Прекрати, шут!
Ничуть не испугавшись, индеец продолжал приближаться.
– Я То-Ко-То! – кричал он.
– А я Каменная Башка, боцман «Громовержца»! – закричал разозленный бретонец. – Стрел у меня нет, так что отведай-ка свинца!
Раздался выстрел. Как и всегда, бретонец не знал промаха. Подстреленный индеец подпрыгнул, повернулся вокруг себя и рухнул в прибрежные заросли, в последний раз прокричав:
– Я То-Ко-То!
Выстрел эхом прокатился по пальмовой роще. В то же мгновение из зарослей с устрашающим боевым кличем выскочили тридцать – сорок индейцев. Почти все они были высокого роста, с гребнем из волос, украшенным перьями, и вооружены луками и дубинами, а то и томагавками, особенно опасными в ближнем бою.
