колечка дыма. – Хотелось бы мне знать, как добраться до форта без лодки и проводника.
– Мы не из тех, кто легко сдается.
– Это ты мне говоришь, Малыш Флокко? Я еще не настолько стар и не намерен возвращаться в Нью-Йорк, поджав хвост, так и не передав письма Арнольду и Сен-Клеру. Одна беда – мы окружены врагами и шпионами, а корабль дал течь.
– Что, если англичане и правда собираются отбить у американцев все форты?
– Так сказал Дэвис, а уж кому и знать, как не ему.
– Так, значит, не исключено, что нас схватят до того, как мы успеем достигнуть Тикондероги, и тут же повесят на рее какой-нибудь бригантины. Вот это перспектива!..
– Пока нас никто не схватил.
Бретонец вытряхнул трубу, глотнул пива и поднялся, чтобы еще раз взглянуть на пылающий вдали костер.
Снова поднялся сильный ветер, и на озере всколыхнулись высокие волны.
Недолгой передышке пришел конец. На озере вновь разыгрался шторм, и гигантские валы, грохоча, обрушились на корабль.
Каменная Башка достал карманные часы. В сумерках ему с трудом удалось разглядеть, который был час.
– Десять вечера: до рассвета еще далеко. Плохо наше дело…
К нему подбежал взволнованный Малыш Флокко.
– Каменная Башка! – воскликнул он. – Вольф только что доложил, что по палубе до самого трюма стелется дым! Кажется, он идет из носовой части!
– Пожар на борту! Но кто мог поджечь корабль?
– Что, если это тот самый канадец?
– Тысяча колоколен! Мало нам бури, так еще и пожар! Эти подлецы задумали сжечь наше судно! Что может быть хуже?
– А ведь у нас на борту даже насоса нет!
– Сам знаю. Может, он и был, да этот мерзавец Дэвис выбросил его, когда купил корабль.
– Что же нас ждет? Неужели мы взлетим на воздух?
– Запасы пороха на корме. У нас еще есть время до тех пор, пока огонь не доберется до каюты. Однако нельзя терять ни минуты, а то поджаримся или потонем!
– Что ты собираешься делать?
– Спустить на воду плот. Черт подери! Надо было соорудить его, пока озеро на время успокоилось! А теперь, может, уже слишком поздно! А все-таки нужно попытаться доплыть до берега. Топоры у нас есть, ящики и бочки тоже – за чем же дело стало?
Тем временем оба немца, наскоро оглядев расположенный на носу судна кубрик, к которому уже подбирались первые языки пламени, помчались к боцману.
– Папаша, – проговорил запыхавшийся Ульрих, – канатцы подожгли корабль! Весь трюм в огне!
– А мы только сейчас это заметили! – воскликнул Каменная Башка. – Так, значит, разгорается пожар!
– Какое там, папаша! Пожар тавно разгорелся! Трюм пылает фофсю!
– Брат говорит прафду, – подтвердил Вольф. – Огонь быстро пожирает судно.
– Как по-твоему, удастся нам его потушить?
– Слишком поздно. Бочки с керосином уже загорелись!
В бессильной ярости ударив себя по лбу, Каменная Башка схватил топор, бросился на корму и принялся крушить возведенную баррикаду из ящиков.
– Быстро! Строим плот!
– Если еще не поздно, – уныло проговорил Малыш Флокко.
В кромешной тьме, вздымая крутые валы, неистовствовал шторм. Волны с ревом разбивались о скалы, и, казалось, только безумный мог решиться спустить на воду плот в подобную ночь.
Корабль, севший на скалу, будто рыба на крючок, все еще держался под ударами ветра и огромных волн, однако огонь с каждой минутой охватывал его все больше и больше.
Моряки живо взялись за дело, вырубая крупные куски фальшбортов и связывая между собой ящики и бочонки, чтобы соорудить небольшую платформу.
Каменная Башка – канонир, плотник и мастер на все руки, переживший немало кораблекрушений и соорудивший на своем веку множество плотов, – командовал своими товарищами и приколачивал друг к другу любые деревяшки, которые могли держаться на плаву.
Тем временем из-за волн, непрестанно захлестывающих палубу, затея становилась почти невозможной.
К счастью, вода проникала и сквозь люки носовой части судна, заливая кубрик и трюм и тем самым несколько замедляя распространение огня.
Корабль заволокло зловонным черным дымом, характерным при возгорании сала и керосина. Время от времени ввысь возносился сноп искр, которые
