То была высокая красавица с осиной талией, одетая в синий перкалевый пеньюар, украшенный брюссельским кружевом. Едва ли ей исполнилось больше восемнадцати лет. Золотистые волосы спускались по ее плечам, крохотные губки краснели, как кораллы, а розовые щечки рдели, будто наливные яблоки.
Каменная Башка замер при виде такой красоты. Он неловко поклонился невесте капитана и вскинул руку в морском приветствии, не понимая, как следует себя вести.
– Вы произнесли имя, столь дорогое моему сердцу, – взволнованно сказала светловолосая леди. – Уильям Маклеллан.
– Да, мисс, – подтвердил Каменная Башка.
– Должно быть, это маркиз Галифакс поручил вам разыграть сей гнусный спектакль.
– Миледи, – серьезно проговорил бретонец, – я боцман с «Громовержца» и состою под началом сэра Уильяма Маклеллана. Я готов умереть за своего капитана. А вашего маркиза Галифакса я и в глаза не видел. Если вы согласитесь последовать за мной, миледи, то вам еще представится случай увидеть, как я обращаюсь с абордажной саблей.
– Где баронет?
– Как я уже сказал вашей камеристке, он ближе, чем вы могли бы подумать.
– Скажите же мне, где он!
– Вы хотите его видеть?
– Будь что будет… Да!
Каменная Башка подошел к окну, раздвинул лиловые портьеры и, бросив беглый взгляд на улицу, сказал:
– Видите ли вы две тени, что прохаживаются внизу и смотрят наверх? Один из них – баронет, второй – Малыш Флокко, его преданный марсовой.
Мэри Уэнтворт подбежала к окну.
– Вот они! Уильям! – воскликнула она.
– Он – тот, что повыше, мисс, – пояснил бретонец.
– Как мне с ним поговорить? – спросила она. В голосе ее слышались подавляемые рыдания.
– Позвольте ему подняться сюда, миледи.
– Но как? У входа стоят часовые!
Леди Мэри впилась в боцмана взглядом, полным тревоги.
– Миледи, – торжественно произнес Каменная Башка, – обещаю вам, что не пройдет и пяти минут, как сэр Уильям окажется у ваших ног.
– Я не могу поверить в подобное счастье!
– Мы, моряки, еще не на такое способны! Позвольте мне удалиться в другую комнату и сбросить вниз веревку, что обмотана у меня вокруг пояса. Капитан взберется по ней сюда, чтобы видеть вас.
– Не медлите же, молю вас!
Долго уговаривать боцмана не пришлось. Каменная Башка без промедления прошел в гостиную, где с ворчанием стянул свой необъятный камзол.
Он начал разматывать веревку, на которой были завязаны узлы, обещавшие облегчить подъем баронету и Малышу Флокко. Покончив с этим, он вернулся в будуар и, призвав дам к молчанию, закрепил конец веревки на перекладине готического оконца. Несколько раз подергав за веревку, дабы удостовериться, что она не подведет, моряк спустил вниз свободный конец. Площадка под башней была безлюдна.
– Миледи, – произнес Каменная Башка, высовываясь из окна, – готовьтесь к встрече. Они уже поднимаются.
– Боже! Что, если он сорвется!.. – бледнея, воскликнула леди Мэри.
Бретонец придерживал веревку, которая раскачивалась от толчков.
– Уж они-то поднимутся, будьте спокойны, миледи! Взлетят не хуже чаек! Будьте уверены! Он взмоет к вам на крыльях любви.
В окне показалась чья-то голова. Свесившись из окна, боцман протянул руку капитану и помог ему спрыгнуть на пол прямо напротив леди Мэри. Приглушенные восклицания сорвались с губ влюбленных:
– Мэри!
– Уильям!
И они бросились в объятия друг к другу.
Отойдя в сторонку, старый моряк покрутил головой, в замешательстве обнаружив, что на глаза его навернулись слезы.
– Во имя Иль-де-Ба! – пробормотал он, стирая их тыльной стороной руки. – Вы когда-нибудь видали что-то подобное? Пустить слезу… И это с моей-то дубленой шкурой… Я же не крокодил.
Пока баронет прижимал к себе любимую, Каменная Башка вновь высунулся в окно.
– Малыш Флокко идет на абордаж! – воскликнул он.
И действительно, из окна, даже не опираясь ногами на узлы, появился марсовой. Поддавшись всеобщему умилению, бретонец стиснул приятеля от
