– Поговорим об этом после, а сейчас скажите, что они сделали с капитаном.
– Его заперли в башне Оксфорд-мэншн, – отвечала камеристка.
– Тут в Бостоне что, порядочных тюрем нет?
– Откуда же мне знать?
– А ваша госпожа?
– Маркиз не отпускает ее от себя.
– Этот пес еще не издох?
– Напротив, он быстро идет на поправку.
– Во имя Иль-де-Ба! – вскричал бретонец. – Какая несправедливость! Все пошло прахом! И что говорят о том, какая судьба ожидает баронета?
Став белой как мел, Диана пролепетала:
– Говорят, послезавтра его повесят.
– И кто совершит казнь? – допытывался бретонец.
– Местный палач.
– А он один такой в Бостоне? Или же имеются другие?
– Всего один.
– И где же, позвольте спросить, обретается заплечных дел мастер? Вы, случайно, этого не знаете?
– Случайно знаю. В старой халупе прямо перед Оксфорд-мэншн. Стены ее выкрашены красным. Этот дом ни с каким другим не перепутаешь, второго такого во всем Бостоне не найдешь.
– А вы знаете этого малого?
– Видела несколько раз, как он вешал американских мятежников.
– Каков он из себя?
– Старый каторжник, помилованный за то, что согласился исправлять позорное ремесло.
– А что, он силен?
– Почти как вы.
– Хорошо же. Потому что именно со мной ему и придется иметь дело. А теперь, моя милая Нелли, поскорей возвращайтесь к своей госпоже и найдите способ передать сэру Уильяму, что двое верных ему моряков еще на свободе и сделают все возможное и невозможное, чтобы его спасти. Ступайте немедля: сюда того и гляди могут нагрянуть приспешники маркиза, а я не хочу, чтобы они меня схватили.
Не дожидаясь ответа, он скрылся в колодце и вернулся в подземное убежище, где его с тревогой ожидал Малыш Флокко.
– Говорил я тебе, – с торжеством воскликнул боцман, – нужно похитить палача!
– Да ты хоть знаешь, где его искать? – спросил марсовой.
– Все я знаю. Сиди себе, покуривай. Спешить некуда.
– А чего ждать-то?
– Уж не хочешь ли ты, чтоб я умыкнул палача средь бела дня? Вылазку предпримем ночью. Да и потом, чего тебе не хватает? И сыт, и пьян, и нос в табаке. Копченых колбасок и сыра вдоволь. Бутылок столько, что сразу и не сочтешь.
И, снова запустив руку в кисет за щедрой щепотью мэрилендского табака, Каменная Башка с удовольствием раскурил трубку. Ему было о чем подумать. Все его мысли занимал капитан.
Время шло, а трактирщик не показывался. Начинало смеркаться, и Каменная Башка решил, что настала пора предпринять вылазку.
– Пойдем вместе, – сказал он Малышу Флокко. – Должно быть, в таверне случилось что-то ужасное. Или нас схватят, или мы разделаемся с канальями. Не выношу проклятых англичан!
И боцман устремился вверх по веревке. Малыш Флокко последовал за ним.
– Клянусь Иль-де-Ба, – вполголоса проговорил старый моряк, когда они выбрались в садик из колодца, – не нравится мне эта тишина… Что, если они схватили хозяина? А может, и вовсе отправили вдогонку за папашей, который слишком налегал на виски… Не тем будь помянут.
– Н-да, – отозвался марсовой, – что-то и мне неспокойно. Держи пистолет и саблю наготове.
– Покомандуй мне тут! И без тебя знаю, когда надо будет спустить курок и пойти на абордаж.
Тем же узким и темным коридором бравые моряки проникли в залу, сейчас совершенно пустую, остановились, насторожив слух. Сверху до них доносились незнакомые голоса.
Призывно махнув рукой Малышу Флокко, боцман взошел по лестнице на второй этаж. В комнате, которую хозяин таверны отвел морякам, четверо красномундирников, бранясь, обшаривали постели.
Каменная Башка с решительным видом ступил в спальню.
