– А парень тот вышел?
– Да кто же его знает. Может, и вышел, а может, и нет еще. Здесь его видно не было…
В учительскую вбежала Алла Николаевна, прервав их занимательную беседу:
– Витя, блин, ты чего здесь засел? Не найти! Аня звонила – срочно лети в больницу к ней, там в бухгалтерии компьютер полетел! А у них отчет… Бегом!
Витя выскочил из-за стола и, не попрощавшись с собеседницами, быстро направился к выходу. Алла Николаевна побежала за ним. Девушки посидели минутку молча. Потом Валя покосилась на подругу и спросила, откусывая печенюшку:
– Ты поняла вообще чего-нибудь?
– Не-а.
Через пятнадцать минут Витя стоял над компьютером в кабинете главного врача больницы, а из-за его плеча выглядывали Аня Бронникова, главврач Киселева и санитар Серега. Витя напряженно смотрел на погасший экран монитора, а троица за его спиной с тем же напряжением смотрела на затылок Смолина, заросший длинными светлыми волосами.
– И чего? – спросил Витя, не поворачиваясь. – Просто вырубился – и все?
– Да, – дрожащим голосом ответила Киселева. – Просто вырубился – и все. Чего-то треснуло там внутри. И все погасло.
– Фигово, – единственное, что нашел сказать Витя.
– Витенька, – продолжила Киселева, – там у меня курсовая по психогенетике. Два месяца писала. Спаси ее. Слышишь, родненький? Спаси! Наш техник – в отпуске. На тебя вся надежда.
Бронникова проникновенно вглядывалась в затылок Смолина. А тот, как будто чувствуя это, повернулся к ней и сказал с улыбкой:
– Сделаю. Но системник заберу домой, ладно? И поковыряюсь…
– Забирай! – Киселева чуть успокоилась, увидев уверенность Смолина. – Постарайся только побыстрее, а? Ладно?
– Конечно. Надеюсь, завтра верну.
Он взял системный блок вместе с проводами и вышел из кабинета главного врача. Через минуту в коридоре появилась Аня:
– Витя, точно сделаешь?
– Думаю, да, – ответил Смолин, пряча улыбку. – Но кое-что может мне сильно помочь в этом деле…
Бронникова молча ожидала продолжения.
– Свидание. Свидание с одним милым невропатологом.
Аня фыркнула:
– Господи, ты опять о своем…
Потом задумалась – в ее красивых карих глазах играла улыбка – и продолжила:
– А на что ты девушку собрался на свидание вести, друг любезный? У нас здесь, конечно, не Питер, но бесплатно в ресторанах не кормят. И даже вход в кинотеатр платный, представляешь? Цветы тоже денег стоят…
– Цветы?
– Да. Цветы. Я кстати, лилии люблю. Или ты альфонс? – рассмеялась Бронникова.
Витя закусил губу, продолжая обнимать системный блок.
– Да не. Ну какой я альфонс. А деньги… Деньги в долг взял бы. Попросил бы.
– У кого?
– У тебя, – ляпнул он. Аня расхохоталась и пообещала:
– Я подумаю.
А в это время на севере Карелии в уютном дачном доме Матвея Аскольдовича Прапорщикова, точнее на его веранде, подходила к логическому завершению вторая за утро двухлитровая бутылка пшеничного нефильтрованного пива. Увеличившееся количество алкоголя в крови собутыльников изменило их разговоры, и ближе к обеду от теологии они перешли к политике. Теперь уже дядя Мотя с непонимающим видом вопрошал, глядя на пылающее уверенностью лицо Скрипника:
– Я вот чего не понимаю, Боря, объяснишь, может… Ведь давно уже у всех крупных держав есть оружие массового уничтожения. Так?
– Да, – ответил Скрипник, вытирая пену с трехдневной щетины.
– Ну вот. Шмальнет кто-нибудь один, за ним сразу же другой, третий – и все кончится. Так?
– Да.
– А зачем тогда это делать? Ведь правители, если я правильно помню историю, всегда воевали зачем-то. Была цель. Новые территории там… Превосходство одной расы над другими и тому подобное. Так? А здесь-то чего будет? Никаких рас. Одна большая территория, ничем и никем не заполненная. Пингвинами, может. Или крысами. Там же вроде дядьки все умные, неужели не понимают? Смотри вот, Борис Аркадьевич… Ничего, что так официально?
