– Хорошо. Хорошо. А сделать-то что-нибудь можно? Есть предложения?
– Да нет. – Скрипник грустно улыбнулся. – Никаких конкретных предложений, хотя…
– Чего? – зацепился за это Матвей. Посмотрев на стремительно пустеющую кружку, грустно добавил: – Пиво кончилось. Кто побежит?
– Давай остановимся, дядя Моть… Поспим чуток. А вечерком в баньку. С квасом.
Тот в недоумении воззрился на собутыльника:
– Ты точно русский? Паспорт есть с собой?
– Есть. Русский. Не хочу просто больше…
– Ну ладно, – не стал уговаривать его Матвей. – Ты не закончил. Я прервал тебя своим пивом, старый дурень… Есть идеи?
– Не совсем. Есть ощущения какие-то. На уровне таких полудогадок.
– Ну не томи, а… А то я сейчас первый спать пойду. Сам будешь баню себе топить! – Матвей еще что-то буркнул, но очень неразборчиво. Борис же продолжал, не обращая внимания на ворчание соседа:
– Мысли мои, когда я думаю про это, крутятся все время почему-то вокруг Ленки моей. Художницы. Которая сейчас в вашей больничке лежит без сознания.
– Боря, я помню, кто такая твоя Ленка, можешь все ее регалии каждый раз не упоминать… – Дикция Матвея становилась хуже прямо пропорционально исчезновению пива из кружки.
– Да. Она, понимаешь, рисует сюжеты свои, ей в это время вообще ни до чего дела нет. Днем Ленка ходит в офис, как многие люди, но она там по- другому себя ведет. У нас я не видел такого отношения к коллегам. С уважением, спокойно… Они дизайном интерьеров занимаются. А домой летит на крыльях, особенно если работа незаконченной стоит… Надо мной, правда, любит приколоться… Но тут я чаще всего сам подставляюсь. Я к чему это… Мне кажется, если бы все походили на мою Ленку, то обстановка на планете была бы более спокойной, что ли. Она ни с кем не стала бы мериться ничем.
– А она согласилась бы?
– С чем? – не понял Борис.
– Стать политиком.
Борис глубоко задумался.
– Да нет, конечно.
– Ну вот, – улыбнулся Матвей, – вот тебе и ответ.
Он встал из-за стола, потянулся.
– Ну что, ты спать?
– Да, – ответил Скрипник. – Подремлю пару часиков.
– Я тогда баньку к четырем сделаю…
– Давай. Если не встану, так ты меня растолкай, ладно?
Борис медленно поднялся и пошел к дому. Его телефон, так и не получивший свою порцию зарядки, остался лежать на столе. Матвей взял его в руки и стал рассматривать со всех сторон. Проворчал:
– Ох уж эти питерские пижоны. Таскаются с телевизорами по лесам…
Положил телефон на место и направился к бане.
Аблокатов через час вернулся в кабинет Дмитриевского, опасливо заглянул внутрь и, увидев, что шеф на месте, ловко вошел.
– Быстро ты, – удивился Денис, внимательно разглядывая его бледное лицо. Правый глаз Кости чуть-чуть подергивался от напряжения.
– Сам в шоке. Приехали через двадцать минут после звонка. За сорок минут оформили заявление. То ли у них такой сервис теперь – все для клиента, то ли работы нет. А ты чего здесь надумал?
Дмитриевский продолжал пытливо вглядываться в лицо Аблокатова, отвечая молчанием на вопрос; тот же, привыкший к такому поведению шефа, особенно в кризисные минуты, терпеливо ждал реакции. И она последовала минуты через две, когда Костя уже уселся на черный диванчик.
– Смотри какие мысли. Портфель ты себе выбрал хорошенький. Дорогой. Молодец. В городе всего два бутика торгуют этой маркой. Я не думаю, что товар разлетается, как горячие пирожки у метро, по сто штук за день.
Дмитриевский протянул Косте фотографию Марианны, распечатанную на цветном принтере. Тот взял ее и скривился, как будто увидел что-то очень неприятное.
– Едешь в бутик на Старо-Невский, очаровываешь менеджеров, получаешь информацию. Понял?
– А ты? – спросил Костя.
– А я поеду в магазин на Петроградку. С теми же целями.
– Ты чего, решил поиграть в сыщиков?
