Льва Пирогова). Литературный критик в России – это еще и социолог, политолог, философ, психолог, теолог…
Пришедшие в критику в нулевые Валерия Пустовая, Андрей Рудалёв, Алиса Ганиева, Василина Орлова, многие другие, отталкиваясь от литературы, ведут речь вообще о России, ее настоящем, будущем. И, что удивительно, большинство критиков нового поколения – государственники. Их заботит судьба России как государства, они хотят видеть ее крепкой, сильной, народ богатым и духовно, и материально, людей – активными гражданами. Все чаще подобные мысли встречаются не только у тех, кто пишет большие статьи, но и у лучших наших критиков, работающих в жанре рецензий – Льва Данилкина и Лизы Новиковой. И художественные произведения для такого разговора – отличная пища.
Эта заинтересованность в положении государства, в жизни народа очень показательна для поколения, начавшего общественную жизнь в нулевые. Вспомним последние годы 90-х: Россия практически разрушена переходным периодом; дефолт 98-го вновь сделал всех (почти всех) обманутыми и полунищими; вновь война в Чечне, выплескивающаяся в другие регионы России; бессильный, больной президент; чехарда в правительстве; беспросветность впереди… И вдруг как подарок на Новый год – свежий президент, бодро говорящий слова о великой России, призывающий к общей работе на благо родины.
Молодежь особенно ждала перемен, недаром в созданную тогда организацию «Идущие вместе» ринулись тысячи. Уверен, не из-за карьерного роста они вступали, а действительно хотели принять участие в возрождении государства.
Но прошел год, два, три, и оказалось, что общей работы нет, помощники кремлевским вождям (а новый президент и его окружение в те первые годы воспринимались вождями) не нужны. В лучшем случае, исполнители кое-каких поручений, как правило, не очень чистых.
Впрочем, начало нулевых, то короткое свежее дуновение принесло свои плоды: появились повесть «Ура!» и манифест «Отрицание траура» Сергея Шаргунова, первые повести и статьи Василины Орловой, кипящие энергией повести Ксении Букши, начали свою критическую деятельность Андрей Рудалёв, Валерия Пустовая, которым мало оказалось только литературных произведений, а понадобилась и вся окружающая действительность, скорое будущее.
Кстати, это очень плотно стыкуется с позицией некоторых писателей нового поколения, для которых писательство не является единственным делом, а лишь одним из составляющих их общественной жизни. У тех же Шаргунова, Орловой, у Захара Прилепина, видимо, у Германа Садулаева, Сергея Минаева. Уверен, поставь их перед выбором – писать книги или заниматься честной госработой, они выберут второе. Они ищут реальной деятельности…
Влияние литературной критики (не только, конечно, нового поколения) растет стремительно. Пусть пока лишь внутри литературного круга. И подтверждение тому – вс учащающиеся полемики не только между критиками, но и писателей с критиками.
Помню, когда я начинал знакомство с московским писательским миром (1996 год), нередко приходилось слышать от старших товарищей, что редакторы и критики не нужны. Первые, дескать, лишь портят произведения, а вторые издеваются («Критика – это когда глупые судят об умных», – вспоминали некоторые слова живописца Ге). Прошло время, и те же писатели благодарят редакторов за подсказки и «ловлю блох», обижаются, что о них редко вспоминают критики. Когда появляется рецензия на их новую книгу, пусть даже рецензия нехвалебная, они радуются. Зато среди новых писателей претензии к критикам, особенно к своим сверстникам, больше и больше. Прорываются на страницы газет и журналов обиды, упреки. То Олег Павлов выпускает книгу «Антикритика», то Александр Карасёв обвиняет критиков в непрофессионализме и глупости, то Захар Прилепин высказывает недовольство по поводу рассуждений Сергея Белякова, отвечает покритиковавшему его «Саньку» банкиру Петру Авену, публично предлагает выяснить отношения спутавшему критику с хамством Михаилу Бойко, то Герман Садулаев пишет едкий ответ критикам…
В общем-то, ничего страшного здесь нет, и писателей можно понять, но…
Кто-то назвал критиков самыми внимательными читателями. Для меня в этой характеристике главное слово – «читатель». Критик – это один из сотни, или тысячи, или ста тысяч читателей того или иного произведения. Отличие от остальных читателей только в том, что он взял и выразил свое мнение по поводу прочитанного, нередко плюс к тому поделился ассоциациями, попутными мыслями (на мой взгляд, утверждение Дмитрия Писарева: «Вместо того чтобы говорить о Писемском, я буду говорить о тех сторонах жизни, которые представляют нам некоторые из его произведений», – тоже имеет право на жизнь). И вот этот читатель отнес свою запись в издание, ее признали достойной публикации и опубликовали. И, как правило, все на этом.
Сегодняшнего критика, в отличие от советского, никто не боится. Его самая гневная статья не закроет писателю дальнейший путь в литературе и даже, зачастую, не повлияет на человеческие отношения (если они есть) писателя и критика… Когда я прочитал довольно жесткие слова о рассказах Владимира Маканина, позже составивших роман «Испуг», одной из главных его почитательниц критика Натальи Ивановой, решил, что теперь их отношения разорваны, что отныне ни строчки маканинской прозы не появится в «Знамени», где Иванова работает. Но проходит время – и в «Знамени» появляется новый роман Владимира Семеновича, а при встречах (по крайней мере, публичных) он мило беседует с Натальей Борисовной… Получается: Маканин написал, Иванова прочитала и выразила свое мнение, а Маканин (как и остальные читатели статьи Ивановой) учел или не учел это мнение. Жизнь продолжается.
Так же было и при Белинском, при Писареве, Михайловском, Мережковском, и в первые годы советской власти. Никто из-за статей ничего не запрещал; читатели исключительно из-за статей дружно не отворачивались от раскритикованного писателя, но благодаря статьям имели возможность утвердиться в своей читательской правоте или пересмотреть свое мнение о прочитанном. И многие, уверен (я, например, точно), благодаря оценке Натальи Ивановой тех рассказов Маканина, поняли: это не со мной что-то не так, что мне рассказы активно не понравились (мягко говоря), а видимо, с их автором…
Понятно, что каждый писатель считает очередное свое произведение самым лучшим, самым сильным, самым художественным. Иначе, без такой уверенности, и писать не стоит. Понятно, что критика часто задевает, обижает, озадачивает. Но ответ писателя критику, на мой взгляд, неуместен. Да,
