миргородского полковника Апостола обратились к запорожскому полковнику Нестулею, державшемуся отдельно от Гордиенко. Апостол приглашал его к себе. Намекал, что для Нестулея и его отряда отложиться от кошевого атамана будет выгодно.
Но предательство уже вызрело, закружило головы сиромы. Если Украина не подчинялась Мазепе, то для казачьего сброда наказание непокорных оказалось отличным поводом поживиться! В феврале-марте мелкие отряды запорожцев рассыпались по Полтавщине, принялись грабить деревни. Якобы за непокорность Мазепе! А Нестулей некоторое время кочевряжился, изображая независимость, но к Апостолу все-таки не поехал. Снялся с места и двинулся к своему кошевому. Гордиенко в Переволочне созвал раду, поставил вопрос – с Москвой идти или с Мазепой? Сюда, на казачью раду, приехали и послы крымского хана. Уверяли, что они готовы выступить.
Правда, более проницательный человек на месте Гордиенко мог раскусить, что татары лукавят, всего лишь провоцируют запорожцев. Все обещания они давали только устно, ни разу не подтвердили их на бумаге. Но Гордиенко на это не обратил внимания. Он зачитал универсал Мазепы – будто Петр намерен ликвидировать их «вольности», выслать всех казаков за Волгу. Звучало не слишком оригинально и не слишком убедительно. Но бочки с вином обеспечили нужный энтузиазм, и сирома дружно заорала – идти с Мазепой и шведами.
17 марта запорожцы неожиданно напали на отряд русских драгун бригадира Кэмпбэла. Он стоял беспечно, был захвачен врасплох. Казаки перебили около 100 драгун, 154 захватили в плен. Часть из них послали «в подарок» крымцам, а 90 русских повезли к шведам. 19 марта Гордиенко с отрядом приехал в село Будищи, где остановился Карл. Запорожцы передали ему пленных и принесли присягу. Шведский король наградил их, выделил по 20 талеров на казака. Мазепа добавил по 10 талеров. Итого получилось по 30 сребреников. Молва о разгроме Кэмпбэла растекалась по Украине, масштабы этой победы фантастически преувеличивались. К Гордиенко начали стекаться всевозможные разношерстные отряды, раскатавшие губы погулять и пограбить. Численность его войска достигла 6 тыс. (Сам он хвастался даже о 15 тыс.)
Хотя действительное положение шведов оставалось невеселым. В Польшу царь послал корпус генерала Гольца. Вместе с правобережными казаками он возле Подкамня разгромил армию Лещинского и приданные ему шведские полки. А польский «барометр» был чутким. Шляхта стала разбегаться от слишком уж ненадежного короля. Вишневецкие закинули удочки, что готовы обратно перейти на сторону Петра. Как выяснилось, даже жена гетмана Сенявского успела удрать от него ко двору Лещинского. Теперь прислала царю трогательное письмо, просила заступиться перед мужем, чтобы простил и позволил вернуться. О приходе подкреплений из Польши больше говорить не приходилось. Но в ставке Карла об этом не знали. У короля не было связи с Лещинским и Крассау. К ним писали повторные призывы поспешить, а гонцы не доезжали до адресатов.
В апреле 1709 г. шведская армия подступила к Полтаве. Там было 4270 солдат полковника Келина, 19 орудий. Крепость была слабенькой. Оплывшие от дождей и талых снегов земляные валы, поверху деревянный палисад, по сути, забор. Но к гарнизону присоединились 2 тыс. местных горожан и казаков. Сдаваться отказались. Отбили несколько штурмов, сами ходили на вылазки. А Петр решил, что шведов достаточно измотали, ослабили, можно дать генеральную битву. К Полтаве двинулась вся русская армия.
Авантюра запорожцев развивалась своим чередом. С Гордиенко из Сечи схлынула самая буйная часть казаков. Царь и Скоропадский задумали этим воспользоваться. Среди казачьей старшины всегда существовало соперничество, и родилась идея устроить «переворот». Конкурентам Гордиенко намекнули – их поддержат. Подпитали деньгами, подогрели недовольство кошевым. Один из старшин, Сорочинский, взбудоражил казаков, оставшихся в Сечи, созвал внеочередную раду, и Гордиенко объявили низложенным. Кошевым атаманом стал Сорочинский – он бывал с делегациями в Москве, царь знал его и считал «добрым человеком».
Однако царская игра с перевыборами все-таки провалилась. «Добрый человек» Сорочинский… тоже изменил! Ведь в Запорожье политика зависела не только от начальников. Но и начальник, если хотел завоевать популярность, должен был потакать желаниям сиромы. Сорочинский и казаки, оставшиеся с ним, сидели в Сечи, истинной обстановки не представляли. К ним доходили слухи, что Карл и Мазепа одолевают русских, вот-вот возьмут Полтаву. А провокация крымцев удалась в полной мере. Запорожцы поверили – со дня на день появится хан с ордой. Вместе с татарами и шведами их ждет сказочный грабеж, фантастическая добыча – русские города!
Но хана не было. А в Киеве по приказу царя было сосредоточено три пехотных полка для экспедиции против Сечи. Возглавили ее Григорий Волконский и полковник Яковлев. Солдат посадили на лодки и двинулись вниз по Днепру. Запорожцы пытались остановить экспедицию у Переволочны. Тут стояла тысяча казаков, они сагитировали часть местных жителей, собирали вокруг себя всякие буйные ватаги. Вооруженная толпа достигла двух тысяч. Но это была именно толпа. Ее опрокинули единственной атакой. Гнали, кололи и рубили. Бегущие прыгали в Ворсклу, многие утонули.
На подмогу Яковлеву шла конница – драгуны и донские казаки. Они обнаружили, что под Керебердой стоят еще полторы тысячи запорожцев, а рядом, в Решетиловке, шведы. Донцы скрытно подкрались к ним. Сперва налетели и разгромили сечевиков, а потом обрушились и побили их иностранных союзников. Царь до последнего момента не терял надежды образумить изменников. Посылал увещевательные письма, обещал прощение. Но все усилия остались тщетными. 11 мая экспедиция достигла Сечи. Ворота были заперты. Стены усыпали защитники, дымились фитили у пушек.
Яковлев все-таки пытался избежать кровопролития. Вступил в переговоры. Сходились несколько раз с казачьей делегацией. Вроде бы она склонялась к сдаче, вырабатывали условия. Запорожцы спорили о тех или иных пунктах, просили прерваться для совещаний. Но неожиданно открылось, что они обманывают. Кошевой Сорочинский сбежал в Крым, обещал привести татар. А сечевики ждали помощи и тянули время. 14 мая полки Яковлева пошли на приступ. По ним ударил страшный залп десятков орудий. Ошарашив солдат картечью и ядрами, запорожцы выплеснулись в яростную контратаку. Штурмовые
