колонны отшвырнули. Около 300 человек было убито, несколько десятков защитники захватили.
Причем пленных вывели на вал и принялись умерщвлять после страшных мучений и надругательств. Таким способом сечевые предводители силились запугать русских, а своих подчиненных повязать намертво, отрезать для них возможность капитуляции. Но солдаты, видя жуткую смерть товарищей, разъярились. К вечеру подошла подмога, полки драгун и украинские казаки полковника Галагана, раскаявшегося мазепинца. Он когда-то сам был запорожцем, жил в Сечи, знал особенности и слабые места укреплений. С его помощью спланировали второй штурм, и войска ворвались в Сечь. Ожесточившиеся солдаты пленных не брали. Командиры их и не удерживали. Только нескольких «знатнейших воров» уберегли для расследования и публичной казни. Собрали богатые трофеи, накопленные запорожской старшиной, насчитали более 100 пушек. А Сечь разорили и сожгли, «дабы оное изменническое гнездо весьма искоренить».
Другим запорожцам, разошедшимся по Украине, тоже стало припекать. Правда, они старались избегать встреч с регулярными войсками. Но украинские крестьяне разобрались, что это не войско, а сборища грабителей. Взялись уничтожать их безо всякой жалости. Одна из таких банд добралась аж до Чугуева. Основной состав здешних казаков находился в армии. Но вооружились оставшиеся дома старики, молодежь. Окружили и перебили 150 запорожцев. Группы и отряды, разгулявшиеся по окрестным районам, стали отходить к шведам. Сюда же устремились казаки, разбежавшиеся после разгрома Сечи. У Карла и Гордиенко собралось 8 тыс. запорожцев.
Хотя и здесь их участь оказалась довольно жалкой. Шведы с ними не считались. Жалованья не платили. Предоставляли питаться тем, что сами добудут. Король со своими солдатами их не равнял, ответственных задач не доверял. Но нашел отличное применение нахлынувшим к нему изменникам. Направил их на осадные работы. Чтобы сберечь кровь и жизни шведов, запорожцы под пулями рыли траншеи и апроши вокруг полтавских стен. Роптали, стонали. Некоторые удирали. Но это было опасно. Теперь запорожца могли прикончить в любой украинской деревне. Большинство вынуждено было смиряться, отирались у шведов в качестве чернорабочих.
А боевые действия вокруг Полтавы разгорались все жарче. Меншиков сумел провести в город подкрепления. 2 июня Карл забросил осажденным уже седьмое свое послание. Предлагал сдать крепость на любых условиях – пускай гарнизон сам выберет, чего он хочет. Но в случае отказа король грозил уничтожить всех защитников и жителей. Келин ответил спокойно. Дескать, о ваших предложениях мы уже знаем из писем, «коих семь имеем». «Тако же знаем, что приступов было восемь», и неприятели «более 3 тысяч человек на валах полтавских положили. Итак, тщетная ваша похвальба: побить всех не в вашей воле состоит, но в воле Божьей».
4 июня к армии приехал царь. Его полки стали выдвигаться к городу. Численность войск оказалась примерно равной, с обеих сторон по 47–48 тыс. Но теперь у Петра были боевые, обкатанные части, отлично обученные и вооруженные. А у Карла осталось 30–32 тыс. шведов, причем часть из них была ранеными и искалеченными, кадровых бойцов разбавили слугами, поставленными в строй, – среди пленных их насчитали 3,5 тыс. Остальные войска были разносортными добавками: 3 тыс. мазепинцев, 8 тыс. запорожцев, 8 хоругвей вспомогательной кавалерии из волохов, неизвестное число поляков, разохотившихся сходить на Москву. По артиллерии у русских было подавляющее превосходство – 102 орудия против 39 вражеских. Да и для них уже не хватало пороха, весь расстреляли.
Петр действовал спокойно и уверенно. Выманивал неприятеля на себя, на свои полевые укрепления и батареи. Карл, как обычно, горячился. Сам гонялся за казаками и накануне битвы получил пулю в ногу. Узнав, что к русским идут значительные резервы, он принял решение – в ночь на 27 июня приказал атаковать. А дальше как раз и сказалось, насколько изменилось качество армий. Первый, самый страшный удар шведской конницы и штыковую атаку лучших королевских частей наши солдаты выдержали. Подкрепить их оказалось нечем. Когда русские контратаковали, враг сломался и побежал. Мазепинцы и запорожцы в Полтавской битве не участвовали. Их сочли слишком ненадежными и оставили в тылу прикрывать обоз. Но это дало им возможность вовремя удариться в бега.
Откатывались вместе с поредевшими и растрепанными шведскими войсками. Вдогон выступил Меншиков с корпусом из 9 тыс. кавалерии. Карл и остатки его воинства собрались в Переволочне, на берегу Днепра. Средств для переправы не было, поступали известия, что русские уже близко. Приближенные уговаривали короля оставить войска и уезжать. Мазепа тоже доказывал, что надо перебираться за Днепр. Широкая река прикроет, и можно будет укрыться в Очакове, в турецких владениях. Он даже не стал дожидаться своего покровителя. Его казаки обшарили берег, нашли лодки, перевезли не только гетмана, но и его телеги с барахлом. Запорожцы и без лодок обошлись. Конные поплыли через реку, держась за лошадей. Пешие пользовались подручными средствами – бревнами, досками, бочками. Наконец, и Карла уговорили. Вместе с ним переправились 729 офицеров и драбантов.
А через пару часов появился Меншиков с конницей. Шведы были совершенно деморализованы, измучены и сдались. Пленных набралось 16 295 человек. Да под Полтавой взяли 6 тыс. Убитых начситали 9300. Неприятельская армия перестала существовать. За Днепр, в погоню, отправили отряд Волконского. Киевский губернатор Голицын тоже выслал драгун на перехват короля и Мазепы. В общем-то, поймать их было вполне реально. Турецкое начальство в Очакове уже получило известия, что случилось под Полтавой, с русскими оно теперь ссориться боялось и не пустило беглецов в город. Шведы и мазепинцы повернули к Бугу. Но и преследователей тормозили различные препятствия. Сперва они столкнулись с той же проблемой, что и враги, – как перебраться через Днепр? Когда все же переправились и доскакали до Кременчуга, Волконский докладывал – устают лошади, плохо с продовольствием.
Ну а беглецы напоследок переругались. Запорожцы с запозданием сообразили, куда их завела измена. Удирают на чужбину, и ждет их участь жалких изгнанников. Они взбунтовались против Мазепы. Намеревались разграбить телеги с имуществом, которые гетман сумел сохранить. А кто-то подбросил идею
