А Задунайская Сечь, казалось, достигла расцвета. Вместе с «райей» ее население составляло 10–15 тыс. человек. Кошу принадлежали 6 сел, а фактически он контролировал все дунайские гирла. В Верхнем Дунавце сосредоточились 38 куреней под прежними традиционными названиями. Но здешняя Сечь уже значительно отличалась от днепровской. Ее структура упростилась. Не было войсковых старшин, полковых управлений, паланок. Казаками считались только холостые, а женатые переходили в «мужики» и селились с «райей». Полковники назначались кошевым временно, из куренных атаманов. Не было уже ни конницы, ни флота, только пехота на лодках. Да и боевые качества значительно снизились. Пополнялся-то Кош извне – перебежчиками, случайным сбродом. Прежней запорожской службы по охране границ не было. Соответственно, не вырабатывались воинские навыки, не приобретался опыт.
А главное, сама идея «лыцарского братства» изжила себя. Кому служить-то? Вере православной – под турецкими знаменами? Защищать христиан от «басурман» – вырезая греков? Абстрактному «братству»? Но и его больше не было. Произошло очень заметное имущественное разделение. С одной стороны – богачи из казаков и «райи», их называли «дуки», «серебряники». Им принадлежали рыбные заводы, сельские угодья, торговля. С другой стороны – казачья беднота и батраки: «бесштанники», «голоколеночники». Причем за Дунаем это разделение не совпадало с казачьей иерархией! Ведь для того, чтобы вести прибыльное хозяйство (и жениться, передать дело по наследству), нужно было выйти из казаков. А Сечь для богачей становилась всего лишь «крышей», защитой от турецкого произвола и рынком рабочей силы.
Пока дрались с некрасовцами – вроде бы бились «для себя». Но походы в Грецию и огромные потери стали открывать казакам глаза на истинное положение воинов в чужом отечестве. О кризисе говорит беспрецедентный случай, в 1825 г. кошевой Литвин «кудысь утик». Удрал неведомо куда, не желая возглавлять следующую экспедицию! Вдобавок ко всему греческие события обострили отношения Турции с Россией. Надвигалась новая война. Среди задунайцев возникли «турецкая» и «российская» партии. К первой относились богатые хозяева, но и отъявленная шпана, жившая одним днем – пограбить и прогулять награбленное. А если для этого нужно громить христиан, то какая разница? Ко второй партии склонялась «золотая середина», считавшая за благо вернуться на родину, если получит прощение.
Узнав об этом, градоначальник Измаила С.А. Тучков в 1827 г. вступил в тайные переговоры с кошевым Василием Незмаевским. На этот раз шла речь не о переходе очередного отряда, а о том, чтобы перевести в Россию Кош как таковой. Лишить Турцию «марки» Сечи, пропагандистского козыря, центра притяжения перебежчиков. Незмаевский и сам был сторонником русских, но ответственность на себя брать не хотел. Отговаривался: «Нехай хто заводыв на Сич, той и выводит, а я не буду». Пояснял свою позицию: «Багато народу запропастымо – турок выриже».
Согласие дал другой человек – Осип Михайлович Гладкий. Продувной авантюрист, хитрый, энергичный. Кстати, его биография показывает, каким образом пополнялся казачий стан за Дунаем. Гладкий родился в богатой крестьянской семье на Полтавщине, женился, имел четверых детей. Но после смерти отца и раздела хозяйства между братьями разорился. В 1820 г. он оставил семью в родном селе и ушел на заработки. Но участь простого батрака его не прельщала, да и вообще к добросовестному труду душа не лежала. Нанялся вести чумацкий воз в Крым – загулял и лишился доверенного ему имущества. Он удрал. Подрядился строить мельницу – ее смыло водой. Гладкий сбежал в Одессу, пристроился в мастерской бондаря. Здесь он вздумал жениться на служанке своего хозяина. Но священник послал запрос на родину жениха, и открылось, что он уже женат.
Дело было подсудным, пахло тюрьмой, и Гладкий скрылся за границей. Явился в Сечь, соврал, что он холостой, и его приняли в Платнировский курень. Он участвовал в походе на Миссолунги, после чего был избран куренным атаманом. С ним генерал Тучков тоже вступил в контакты, и на Покров 1827 г. при поддержке «российской» партии его выбрали кошевым. Вполне вероятно, что царское командование уже достигло с ним нужных договоренностей и помогло, подбросило денег, чтобы он сумел победить на выборах. Но сам факт, что казак, пришедший в Кош всего 5 лет назад, занял высший пост, говорит не только о талантах Гладкого. Он красноречиво свидетельствует, насколько разложилась Сечь, насколько упал престиж руководства.
А вскоре после этого события закрутились. Русская эскадра, действовавшая в составе миротворческих сил в Греции, пресекла попытку турок возобновить резню. Встретив под Наварином османский флот, высланный против греков, атаковала и уничтожила его. Взбешенный султан, подстрекаемый западными «друзьями», в декабре 1827 г. объявил России не просто войну, а даже «джихад». На Дунай выдвинулась армия генерала Витгенштейна, к ней приехал сам царь Николай I. Тогда-то и осуществилась операция по ликвидации Задунайской Сечи. Кошевой Осип Гладкий готовил ее в глубокой тайне, сколачивал круг единомышленников. Если бы просочилась хоть какая-то информация, рассчитывать на пощаду со стороны турок не приходилось. Да и изрядная часть сброда и перебежчиков, скопившихся в Сечи, растерзала бы за «измену» (хотя и непонятно – кому?).
Поскольку русские продвигались к Дунаю, турки приказали эвакуировать Сечь в Адрианополь (Эдирне), а казакам прибыть в Силистрию в армию великого визиря. Гладкий привел туда 2 тыс. задунайцев. Постарался отобрать тех, кого подозревал в симпатиях к туркам. А сам отпросился у визиря организовать эвакуацию. Но когда вернулся в Сечь, созвал раду, и было принято решение о переходе на сторону России. За это высказалось большинство. Правда, когда дошло до дела, идти с Гладким решились немногие. Кто-то предпочел выждать, как оно дальше пойдет. А многим было жалко бросать нажитое имущество. Но те, кто решился, не медлили ни единого дня, пока турки не узнали. Сразу же после рады поспешно собрались, сели в лодки и отчалили.
10 мая 218 казаков (в том числе войсковой писарь, войсковой есаул и 23 куренных атамана) и 578 человек «райи» прибыли к русской армии, привезли войсковую казну, походную церковь и были представлены Николаю I. Положили к его ногам полученные от турок клейноды Коша – булаву, бунчуки, знамена, фирманы, ярлыки. Царь сказал запорожцам: «Бог вас простит, Отчизна прощает, и я прощаю. Я знаю, что вы за люди».
