— Койот, — был дан ответ.
— Отбой, — сказал Генри и отключился.
— Уверен, что это он? — спросил Мартинез.
— Это был его голос. Это ещё ни о чем не говорит, но он сказал «Койот». Я знаю, что это значит.
— Ну и отлично, — бодро сказал Мартинез. — Полегчало?
— Да, вполне.
Дожидаясь следующей ночи, они издалека рассматривали Берри Филд — базу ВВС Национальной Гвардии, которая примыкала к международному аэропорту Нэшвилла. База будто вымерла, лишь пара солдат с немецкими овчарками патрулировала периметр. Её почти не охраняли, а самолеты больше не садились. Ангары были закрыты, взлётные полосы пусты.
— Пойдем в районе трех утра, — сказал Мартинез. — В это время самый крепкий сон. Капрал Симмонс нас пропустит. Он наш человек. Если он сможет убедить своего напарника в том, что мы тоже свои, то мы сможем незаметно проникнуть в оперативный центр. Оружейка, скорее всего, пуста, но, думаю, Симмонс поможет нам и с этим.
План был рискованным, Генри мог назвать сотню причин, по которым он провалится, но выбора, всё равно, не было.
В международном аэропорту садились и взлетали истребители. Судя по всему, именно он стал местным аэродромом подскока[51].
Генри спал беспокойно, постоянно просыпался от гула самолетов и собственных мрачных видений.
Ему снился умирающий в госпитале отец. Генри проснулся, тяжело дыша. Он знал, что такое терять отца. Для тех детишек это случилось на улице, их отца убил какой-то сумасшедший селюк. Это было несправедливо.
Он снова попробовал уснуть, но сон не шел. Он подумал о Тейлор, чудесной девочке, которая тоже росла без отца и почувствовал страх. Ещё час он провалялся на земле без сна.
— Пойдем, поздороваемся, — сказал Мартинез, когда пришло время.
Генри и Карлос пересекли улицу и пошли прямиком к главным воротам базы, подгадывая время так, чтобы пересечься с патрулем. Тем временем, Мартинез пробирался на базу с другой стороны.
Собаки залаяли ещё, когда они находились вдалеке. Патруль неторопливо подошел к воротам.
— Симмонс, — тихо произнес Генри, чувствуя неловкость. Он вышел на открытое пространство, прямо под прицелы. Прибор ночного видения не позволял разглядеть лиц, но, зато, отчетливо были видны лазерные прицелы, направленные ему прямо в грудь. Точно такая же точка плясала на груди у Карлоса.
Собаки замерли в ожидании приказа напасть, издавая глухой рык.
— Симмонс, — повторил Генри. — Это Уилкинс. Мы — то, что осталось от «Волков».
Лазерные линии исчезли. Генри выдохнул.
— Вовремя, — ответил Симмонс. — С возвращением. Мне приказали ждать вас со вчерашней ночи.
— Отлично, — пробурчал Карлос.
— К чему этот сарказм? С возвращением, «Волки».
— И что теперь?
— Доклад. И сходите в душ. Я вашу вонь даже отсюда чую.
— Ничего не понимаю, — растерянно произнес Генри.
— Война окончена, братан, — ответил Симмонс. — У вас оказались могущественные покровители.
Капрал Симмонс и другой солдат, которого Генри раньше никогда не видел, проводили их с Карлосом в здание, где они бывали сотни раз — неприметное бетонное строение с аккуратной вывеской, на которой было написано просто «Служебная».
Они прошли мимо газонокосилок, полок с инструментами. В воздухе стоял запах тяжелый пестицидов.
Симмонс коснулся пальцем голой стены, на которой немедленно появился экран.
— Уилкинс Генри. Виски Танго Фокстрот[52], - позади хохотнул Карлос.
— Подтверждаю, — раздался механический женский голос. Он делал это множество раз, но никогда ещё этого не происходило глубокой ночью, и никогда ещё он так не боялся за свою жизнь.
Пол под ногами начал разъезжаться в стороны, обнажая освещенные яркими лампами ступеньки.
Шаги эхом отражались от бетонных стен узкого коридора, воздух был свеж, будто Генри был тут только вчера.
Симмонс закинул оружие за плечо, он выглядел расслабленным, постоянно шутил.
— Наконец-то, эта долбанная война закончилась, — говорил он. — Главком, либераст сраный, ушел в отставку. Вице-президента убили ещё в начале
