В докладе Некрасова особое внимание обращалось на плохие действия разведывательных органов: «Разведка общевойсковыми силами и средствами переднего края и его начертания, системы укреплений и организации огня противника, а равно и данные воздушной разведки не соответствовали фактически основной линии обороны противника, которая, будучи хорошо замаскирована, оказалась значительно восточнее, чем было указано на схеме авиаразведкой, где согласно этим схемам на ряде участков оказались ложные траншеи, как позднее выяснилось в процессе боя. Чрезвычайно характерно, что ложный передний край оказался не впереди, а позади настоящего в тактической глубине обороны противника.
Разведотдел 31 армии знает перед фронтом армии только количество сил, наличие частей противника непосредственно на переднем крае, т. е. части противника, находящиеся в непосредственном боевом соприкосновении с нашими частями на переднем крае…
Опрос местного населения разведорганы всех степеней армии не производят и агентурных данных о противнике не имеют, а поэтому штаб армии и командование оперативную глубину, а по части вопросов и тактическую глубину противника знает только по неполным данным от случайных пленных.
Проведенная разведка боем 27 и 28.10.43 по определению огневой системы противника успеха не имела и задач по существу не выполняла, так как разведотряды в расположение обороны противника не вклинились, и их атаку противник отразил только одной системой огня непосредственно одного переднего края, а огневых средств из глубины обороны не применил и не выявил, а контрольные пленные, захваченные полковой разведкой, показали только огневые точки на тех участках, где они сами стояли в обороне, и также не вскрыли огневой системы в глубине обороны противника».
Наиболее же подробно и критически обстановку на Западном фронте рисовали донесения начальников Особых отделов различных уровней (в апреле 1943 года переименованных в управления и отделы контрразведки), суммированные в докладе начальника военной контрразведки «Смерш» В. С. Абакумова от 1 апреля 1944 года. Виктор Семенович обращался лично к Верховному Главнокомандующему:
«Докладываю, что агентурой Главного Управления „Смерш“ и управления контрразведки Западного фронта за последнее время зафиксирован ряд высказываний генералов и офицеров Генштаба Красной армии и Западного фронта о том, что командующий Западным фронтом генерал армии Соколовский и его начальник штаба генерал-лейтенант Покровский не обеспечивают руководства боевыми операциями.
Так, начальник оперативного тыла Генерального штаба Красной армии генерал-лейтенант Шимонаев заявил: „Западный фронт, начиная с 1942 года и по сей день расходует боеприпасы в два и в три раза больше, чем другие фронты, но желаемых успехов не было и нет (большую часть 42-го года Западным фронтом командовал Жуков, а в конце августа его сменил Конев; оба они действовали ничуть не лучше, чем Соколовский в 1943–1944 годах. –
Это говорит о несерьезном и невдумчивом отношении фронтового командования и в первую очередь Соколовского и Покровского к подготовке и проведению операций. Соколовский и Покровский плохо организовывают разведку, не имеют поэтому ясного представления о противнике, о количестве его военно-инженерных укреплений, тогда как это очень важно для выбора места прорыва обороны противника.
Кроме того, командование фронта не способно организовать прорыв и обеспечить его успех.
Помощник Западного направления Оперативного управления Генерального штаба Красной армии подполковник Лобанов сказал: „Соколовский и Покровский недостаточно полно готовят проводимые операции, а главное, не руководят и не проверяют ход подготовки подразделений к бою, в силу чего части и соединения вступают в бой при нечетко отработанном взаимодействии“.
Проводимые операции Западного фронта в большинстве своем строят скоротечно, без мер скрытности, по шаблону, отчего противник заранее бывает готов к встрече наступающих частей.
Разведка проводится не конкретно и не дает исчерпывающих данных о противнике. Слабо организовывается взаимодействие войск непосредственно на местности. Артподготовка ведется по шаблону, что дает противнику возможность принимать контрмеры и почти всегда сохранять свою живую силу.
Ударное ядро наших войск, вследствие контрмер противника, распыляется на отражение его мелких контратак. Под прикрытием этого противник производит перегруппировку угрожаемого участка».
Заместитель начальника Оперативного Управления Генерального штаба Красной армии генерал-майор Рыжков в узком кругу, касаясь положения на Западном фронте, говорил: «Соколовский и его штаб не обеспечивают скрытность сосредоточения войск в наступательных операциях, поэтому и не было внезапного удара, так как противник заблаговременно разгадывал замыслы нашего командования…
Покровский, как начальник штаба, работает плохо. Он никогда толком не знал обстановки на фронте и не знает ее теперь. Поэтому неудивительно, почему наши руководящие работники говорят: „Что с ним говорить, все равно бесполезно“».
Старший помощник начальника Западного направления Генерального штаба Красной армии полковник Чувилев высказался: «Штаб Западного фронта по своему составу и подготовки разношерстен. Там сидит много людей, которых давно нужно убрать из штаба за непригодностью. В штабе чувствуется зазнайство, слабо налажен контроль исполнения. Соколовский не отвечает современным требованиям как командующий фронтом».
Старший помощник того же направления подполковник Алексеев сказал: «При малейших неудачах на Западном фронте штаб умышленно увеличивает силы противника. Точного положения войск почти никогда не дают.
В разговорах с командующим фронтом Соколовским всегда существуют большие преувеличения от действительности».
Аналогичное мнение по этому вопросу высказывают также старший помощник начальника Западного направления Генерального штаба подполковник Медведев и офицер Генштаба на Западном фронте полковник Серебряков.
