Виктор сделал вид, что не услышал вопроса. Сильный человек – это не тот, у которого все хорошо. Это тот, у которого все хорошо несмотря ни на что. Он внимательно рассматривал ногу Пиакор. Ее лодыжка стала еще больше.
– Вот чем тебя теперь лечить? У меня кроме бинта…
– …А больше и не надо, – перебила Пиакор, – доставай свой бинт. Я справлюсь.
Папуаска вынула из кармана листья какого-то кустарника, которые сорвала по пути, когда Лавров нес ее на руках, набила ими полный рот и стала жевать. Виктор с любопытством наблюдал на Пиакор, не удержавшись от комментария:
– Салатик?
– Угу, – кивнула головой жующая Пиакор, – салатик. Хочешь? Попробуй.
Пиакор протянула Лаврову тонкий продолговатый лист. Виктор ухмыльнулся.
– Я, конечно, не травоядный, но…
Виктор принялся жевать неизвестное растение. Он сразу почувствовал холод во рту. А через минуту его щека онемела, как будто ему сделали укол для удаления зуба.
– Оу-у! – журналист взялся за щеку, и Пиакор засмеялась.
– Хорошо зубы обезболивать, когда стоматолога нет, – заметил Виктор.
Действительно, это была настоящая анестезия. Слюна сразу же стала сладко-горькой, как от лидокаиновой блокады, и хотелось сплюнуть.
Девушка выплюнула зеленую кашицу на кусок бинта и приложила к гематоме на ноге.
– А как это называется? – Виктор все еще не мог прийти в себя от такой жвачки.
– Не знаю. Знаю, что помогает. Бинтуй.
Виктор быстро, но аккуратно наложил повязку…
«Мне казалось, что я знаю о джунглях все, – думал Виктор, возвращаясь в свою хижину. – Правду говорят: век живи – век учись, дураком помрешь». Зайдя в строение из веток и глины, Виктор чуть было не наступил на «клубок» папуасов. Они мирно спали, прижавшись друг к другу, – так теплее. Маленькие, взрослые – все вместе. Наверное, и наши предки когда-то лежали в обнимку где-нибудь в лесах Чернигова или на берегу Ворсклы.
Виктор, совершенно без сил, лег на перину из пальмовых листьев. Ему, путешественнику с богатейшим опытом, было не привыкать. «Клубок» из папуасов ворочался и сопел. В кромешной темноте пахло землей и травой, Лаврова одолевали мысли. Он еще раз прокрутил события последнего дня: джунгли, бурную горную речку и Пиакор, уплывающую вниз по течению. «…Но каков Явар! Сколько силы и упорства… А с виду и не скажешь – доходяга…» С этими мыслями Виктор и уснул.
Пиакор лежала в полусонном состоянии, ее все еще мутило после пережитых приключений и очень хотелось пить. Она попыталась подняться, но резкая боль в лодыжке напомнила о полученной травме, и из груди девушки вырвался сдавленный стон. Она без сил упала спиной на лиственную постель. Семья из дюжины асаро звучно посапывала, лежа в стороне клубочком. Вдруг шторка из свиной кожи открылась и на пороге появился проводник с половинкой тыквы в руке.
– Ты чего, Явар? – громким шепотом спросила Пиакор.
– Я… вот… подумал. Может быть, ты хочешь пить? – стеснительно, будто подросток, промямлил парень.
– Да! Да! Давай сюда! – Пиакор быстро выхватила из рук Явара половинку тыквы, служившей кастрюлей для асаро, полную чистой свежей воды, и принялась жадно пить. Явар с улыбкой смотрел на девушку, которая еще совсем недавно была для него просто недостижима.
– Спасибо, Яварчик! Ты – настоящий друг.
Явар сидел рядом молча, потупив взор куда-то вниз, на свои походные ботинки.
– …Зато проводник плохой.
Папуасы в клубочке неподалеку спали, то и дело посапывая и постанывая. Пауза затянулась. Пиакор очень хотелось спать, но она не могла так просто прогнать парня, который ей принес воду, а он все не уходил. А Явар не мог заснуть, оттого что у него не было четкого понимания, как должен пройти завтрашний день. Нужно было продолжать разговор. Она легла и стала водить глазами из стороны в сторону, будто подбирая слова. Хижина со спящими туземцами не очень подходящее место для ночных бесед, но все же…
– Ты где так плавать научился? – наконец нашла тему для разговора девушка.
– Вырос в Хуанабаде. Я – сын рыбака.
– Передай своему отцу, что у него смелый сын…
– Отец и мать не вернулись с лова, когда я был еще ребенком. Океан принес кусок паруса от их лодки. Я его храню до сих пор. Это единственное, что от них осталось…
Рассказывая о себе, Явар становился все смелее и смелее.
Свет от догорающего костра у хижины тускло освещал помещение через откинутую свиную занавеску. Пиакор внимательно смотрела на Явара и не
