Они кое-как учили язык, для простоты смешивая его со своим. В результате рождался пиджин – так называемый птичий язык. Невозможно подсчитать, сколько таких пиджинов распространилось по свету: пиджин португальский, пиджин английский и так далее… Одним из таких пиджинов в результате дальнейшего упрощения стал ток-писин…
– А вы знаете ток-писин? – профессор вдруг обратился к Виктору, будто ища новую тематику для разговора.
– А вы знаете язык асаро? – вопросом на вопрос ответил Виктор и тут же пожалел о том, что задал этот вопрос.
Йонсон тут же начал лекцию о наречиях острова. И Лавров понял, что если он будет только слушать, то до вечера ему отсюда не уйти.
– Профессор, а кто еще в Ина-Лясанга знает ток-писин кроме вас? – начал он издалека.
– Я и только я. Дапари-вождь знает, как будет на ток-писин «говорите на языке племени асаро». Это он от меня научился. Асаро вообще плохо обучаемы, они и считают только до двух…
– Мистер Йонсон, – Виктор понял, что нужно контролировать беседу с этим добродушным, но рассеянным стариком, – мы с вами говорили о ток- писин…
– Ах да… ток-писин… – Профессор задумался и стал покачиваться из стороны в сторону, потом вдруг вспомнил и почти выкрикнул: – Ах да! Есть еще одна семья! Тут живет проводник со своей семьей. Он из Порт-Морсби, но скрывается от налогов и поэтому ушел в джунгли. Его зовут Тонга… Вообще имя у него африканское, старинное…
– Профессор, – Виктор опять поймал Йонсона, что называется, за язык, – Тонга, проводник.
– Да-да, мистер Лавров. Тонга…
– А о трех путешественниках из Европы вы не слышали? Они пропали в джунглях недавно…
Профессор опять задумался. Нет, он не видел трех путешественников, он вообще не видел белых уже полгода и не знает ни о какой пропаже. Никто из племени асаро об этом не рассказывал. Виктор не знал, как вежливо уйти от Йонсона. Не хотелось покидать старика просто так…
Положение спас Явар, который уже начал искать журналиста по поселку.
– Маста Вик! – послышалось где-то далеко.
Этот голос отвлек профессора от размышлений, он посмотрел на Виктора.
– Это вас зовут, мистер Лавров?
Виктор встал, понимая, что если сейчас не уйдет, то профессор задержит его до темноты.
– Да, мне пора, профессор.
– Подождите, молодой человек, я вспомнил. Этот самый Тонга… недавно вернулся из джунглей и поседел за три дня. Представляете себе?…
– Маста Вик! – продолжал где-то звать Явар.
Виктор остановился перед самым выходом из хижины ученого и задумался. Он понял, что все-таки пришел по адресу. Внезапное поседение проводника и пропажа людей в джунглях – скорее всего, звенья одной цепочки.
– А где он живет, этот Тонга?
– Вторая хижина с того краю Ина-Лясанги, – Клод указал куда-то в сторону гипотетического жилья проводника.
– Спасибо, профессор, вы мне очень помогли. Мне пора.
Профессор, улыбнувшись, пожал протянутую руку Лаврова.
– Кстати, молодой человек, вы знаете, что такое Ина-Лясанга?
– Две руки! До свидания, профессор!
Виктор пулей вылетел из хижины. Йонсон удовлетворенно сел в свой гамак из лиан и, закинув голову, погрузился в приятные размышления.
– Коза и козел – по-русски это самка и самец, а оса и осел друг другу никто. Почему?
Виктор быстро шел, отсчитывая хижины. По пути ему встретился Явар.
– Маста Вик, я…
– Потом, потом, Явар. Все потом, – Виктор был взволнован. Он оставил Явара позади, а сам двинулся дальше. Пытался сложить в голове цепочку рассуждений.
«Проводник, который поседел за три дня. Что же такое он там увидел? Крупных хищников на Папуа нет, если не считать крокодила. Но крокодил для проводника – это как гадюка для крестьянина: обошел стороной, и все дела».
Расстояние между хижинами было немаленькое, местность довольно бугристая. Каждая семья имела свои владения, и дойти до конца Ина-Лясанги было не так просто. По пути попадались немногочисленные папуасы, которые с любопытством оценивали нового гостя, которого так хорошо вчера приняли.
– Ты куда? – на пороге одной из хижин стояла Пиакор. Стояла на одной ноге, как аист, и подозрительно смотрела на Виктора.
– Пойду с Тонгой знакомиться – адрес дали, – как обычно, сыронизировал Лавров.
