– Почему ты никогда не ездишь по стране?
Сидя в большом плетеном кресле на роскошной мансарде Стива, под великолепным зонтом от солнца, Пакко расслабленно смотрел вдаль, с наслаждением потягивая сигару. Стив не отвечал. Он сегодня был особенно задумчив.
– Хороший табак, – продолжал «латинос», глядя на наклейку, – «Кохиба».
– Для особых гостей держу, – крякнул Стив, наливая себе виски.
– Ты же сказал, что не пьешь, старина? – удивился Гонсалес.
– Сегодня можно. Такой вечер…
– Э-э-э, день романтической лени? – засмеялся Пакко. – Что-то раньше за тобой такого не замечалось.
– Лень – это искусство отдыхать заранее, – причмокнул Стив и сделал глоток «чиваса». – Вот что-то вспомнилась Сьерра-Леоне, прииски… Помнишь тот алмаз в семьсот карат?
– Как не помнить, дружище. Ты назвал его в честь Саманты.
Имя девушки вызвало на лице Стива гримасу боли. Немного поморщившись, Милутинович улыбнулся.
– Я раздробил его. Как раздробил свою личную жизнь. Такие люди, как я, не должны иметь семью. Это то, что я называю свободой, – ни о чем не просить. Ни на кого не надеяться. Ни от чьих чувств не зависеть. Давай выпьем, цветной!
– Давай, гринго!
Друзья чокнулись, и аромат непревзойденного скотча наполнил их волшебством провинциальной старушки Шотландии.
– Были времена, – шумно выдохнув после принятого, сладко протянул Пакко. – Африка – континент глупых негров и жадных белых. А жадные белые еще делятся на глупых и умных. А глупые, в свою очередь, делятся на политические партии и религиозные кланы.
– Какая молодость была! Какой товар мы рассовывали по борделям Ближнего Востока! Ты еще тогда жениться хотел на одной девке из племени масаи, двухметровой такой, – засмеялся Стив, вспоминая.
– А ты вспомни, как напился в Читамбо и хотел купить сердце Ливингстона.
– О-о-о, да!
Старые приятели засмеялись. Воспоминания молодости всегда объединяют и даже роднят.
– Мы с тобой неплохо сотрудничали, правда, Пакко? – как-то доверительно спросил Стив.
– А ты как-будто умирать собрался, – расстроился Пакко.
– Я? Да что ты! Еще не родилась та смерть, которая придет за мной, – отшутился Стив.
Друзья то предавались воспоминаниям, то сидели молча, глядя на спокойный океан, который осчастливил побережье очередным приливом.
– Завтра прилетит вертолет за «живым товаром», – вдруг заговорил о деле Стив.
– О! Так я могу лететь домой?
– Конечно можешь. Деньги твои «засветились» – без проблем, дружище… Только вот одна просьба, – Стив замялся.
– Все, что хочешь, Стив. Ты же знаешь. – Пакко был очень рад новостям. Ему уже надоело сидеть на вилле осторожного и хитрого партнера.
– Поезжай на базу, прямо с утра, проконтролируй, заодно и посмотришь, чтобы товар был качественным, чтобы старух тебе не пихали. А я тут свои дела в Порт-Морсби закончу и тоже подъеду…
Пакко пристально взглянул на Стива. Тот не смотрел ему в глаза, как это он обычно умеет. Это насторожило Гонсалеса. «В чем подвох? Почему не сам?» – думал Пакко. «С другой стороны, мало ли что он задумал. У него столько источников дохода, что мне и не снилось».
– Так что, партнер, поможешь? – повторил Стив, сверля глазами «латиноса».
– Не проблема. Мы же друзья, – выдавил из себя Пакко.
Он протянул руку Стиву. Тот ответил слабым рукопожатием, поднялся и пошел внутрь виллы.
– Пойду я. Устал…
Пакко смотрел в спину уходящему партнеру и думал: «Хандрит, зараза. Ну, ничего. Сделку провернем – опять забегает…»
Племя ушло в глубь джунглей, как настаивал Виктор, вместе с нехитрым скарбом, примитивной утварью и свиньями – единственной ценностью племени. Непривычно было смотреть на пустые хижины поселения хули – без горящих костров, суровых мужчин, голосистых женщин и детского щебетания. Виктор почему-то вспомнил Припять, куда не раз выезжал для репортажей. После Чернобыльской катастрофы люди покинули город. Пустые дороги, пустые дома. Буйная растительность, проросшая сквозь некогда аккуратные заасфальтированные дорожки, детские площадки с деревянными грибочками и рыжие от ржавчины качели… мертвая зыбь времени. Страшное понимание того, что люди отсюда ушли навсегда.
Журналист поежился. Люди, пусть и первобытные, должны вернуться в свое жилье. По-другому не должно быть, не может быть. Он все сделает для того, чтобы это произошло.
С ним остались только Явар и Пиакор, как он ни уговаривал девушку уйти…
