вдруг как раз в это время придет.
Когда уж совсем стемнело, слышу звонок. Батюшка на пороге. Такой подтянутый, молодой.
– Прости, – говорит, – раньше не смог, а завтра уезжаю на неделю, давай освятим с Божьей помощью.
– Конечно, батюшка, я вас жду. Вот только лампочки у меня перегорели. Свечи зато есть.
– Ну, стой со свечой за мной тогда.
Походил батюшка по комнатам, покропил, молитвы почитал.
– Да, ничего себе! – вдруг говорит мне. – Как ты здесь жила, бедная?
Я ничего не ответила, хотя даже малость испугалась – это что же, он все видит? Все то, что тут было?
– Ну, ничего, ангел твой справился! Молись ему. И я помолюсь за тебя сегодня, – батюшка поражал меня своей провидчевостью. – А ты в храм-то ходи, ходи, там тебе место, – и так хитро на меня посмотрел. – Придешь?
– Приду, – не знаю, почему, ответила я. – Сколько я вам должна, батюшка?
– Ты свое потом отдашь, а мне ничего не надо. Оставайся с Богом, – и не только денег не взял, сам еще мне иконку подарил, маленькую, картонную, Святой Екатерины, с колесом где и с мечом, которым голову Ей отсекли, вы знаете, я думаю, такую. До сих пор эту иконку храню.
Я еще долго после его ухода в спальне сидела, думала, мой мозг как будто взбивали, столько всего там крутилось.
– Неужели, – спрашивала я себя, – и правда, Бог есть? И ангелы есть? И некоторым дано видеть с Божьей помощью прошлое и предвидеть будущее.
А потом думаю: ой, а что это я в темноте-то сижу? Встала, свет включила в спальне… И тут шарахнулась от стенки прямо. Как же так? Ведь лампочка перегоревшая была! А тут вдруг зажглась! Быть такого не может. И тут в коридоре загорелась. Все. Я сразу на колени и в слезы. Такое потрясение, это же чудо настоящее, понимаете. Я точно знала – лампочки перегорели, ну, не могли они зажечься снова. А вот, после освящения загорелись!
Ну, я на следующий день в храм наш побежала, храм новый, только что выстроенный на месте бывшей школы. Батюшки в нем не оказалось, уехал, я к бабкам, работницам, так мол и так, объясните сей феномен.
– А что тут объяснять-то, ты на себя посмотри, – одна из работниц мне отвечает.
– В смысле, на себя посмотри? – не поняла я.
– Ты же ангел, как есть настоящий ангел, – так прямо и сказала мне. – Вот тебе и подарено чудо. Да не просто так. Значит, знак это.
– А что бы это могло значить? – донимала я бабку.
– Я же не Бог, что ты меня спрашиваешь! Ходи в церковь, там, может, тебе и откроется, сама поймешь, – и бабка ушла от меня.
Так я стала ходить в церковь. Креститься мне не надо было, меня еще в детстве крестили. Зато многому пришлось учиться. Молитве, например. Да и – на жизнь смотреть по-другому. Оказалось вскоре – я это сама поняла – чтобы быть правильной христианкой, нужно хорошее образование. Без него многое не открывается. А тут как раз воскресную школу батюшка открыл, я записалась.
На одном из вечеров перед Рождеством, когда мы в школе устроили праздник, наш настоятель отец Илья услышал, как я пою, и пригласил по выходным петь на клиросе. Я, конечно, тут же согласилась. Я бы в будние дни пела, да только в то время уже работала – устроилась корректором в заводскую многотиражку. Взяли по блату, соседка тетя Нина похлопотала.
Работа мне нравилась. Тексты не сложные и, как правило, всегда грамотно написаны. В основном требовалось разглядеть опечатки, я справлялась, меня быстро приняли в коллектив.
И казалось, жизнь моя устроилась как нельзя лучше. Только одно время от времени саднило мне душу – я все хотела узнать, кто же мой отец? Чья я дочь? Жив ли он, кто он, какой он, нужна ли я ему? Мне от него ничего не надо было, только бы узнать хоть что-то о нем.
Молилась, просила Бога меня с отцом свети, хоть дать знак мне какой-то.
И тут наш выпускающий редактор – Павел Павлович, мужчина уже в годах, в седине, начал ко мне как-то по-особенному относиться. Называл меня лапочкой, деточкой, девочкой, угощал обедами, покупал мне чай, старался не нагружать работой, основной объем доставался сменщице – корректоры по полдня тогда работали. Я привязалась к нему как к родному. Все рассказывала ему, о себе, о Боге, о знакомых, о мыслях своих.
Он и сам часто спрашивал меня о моей жизни, о детстве, о студенчестве, и это были не дежурные вопросы, а пытливые, до мелочей его все интересовало. Я сначала списывала такое любопытство на его профессию – журналисты в режиме интервью общаются, вы-то знаете, вы же сам журналист.
Но как оказалось – Павел Павлович не просто так до меня допытывался…
Однажды он пришел ко мне домой. Без приглашения. Адрес, видимо, узнал в отделе кадров.
– Значит, здесь ты и живешь? – и, не дождавшись ответа: – Здесь мама умерла? Хорошая она была, ты не злись на нее.
У меня глаза на лоб.
– Вы что, были знакомы?
– Были.
