светлые платья и белые чулочки, скрученные под коленями в бублик, склоняли головы над тарелками, стреляя одновременно глазами по сторонам. Дядя развернул меню и стал советовать, что стоит заказать. А на меня вдруг накатила злость на этот искусственный чопорной мир.
— А мамалыги нет?! — воскликнул я с вызовом. — Хочется мне мамалыги с брынзой.
Дядя сник, тетя бросила на меня недовольный взгляд:
— Говори тише. Разве не понимаешь, что тебя могут Вишневецкие услышать?
— Ни Черешневецкие, ни Черемховецкие меня не интересуют, — произнес я, заметив, как некая Вишневечанка (вполне хорошенькая) присматривается ко мне. — Хочу мамалыгу!
Смущенный официант топтался за плечами дяди, теребя меню в руке.
— Если пан маршал позволят, — предложил несмело, — я спрошу на кухне… У них есть мамалыга, правда, для служащих.
Дядя позволил, и через минуту официант принес какую-то желтую глыбу. Но, едва ее попробовав, я отодвинул решительным движением от себя:
— И это, по-вашему, мамалыга? В Бессарабии свинья бы этого не ела! Здесь что, нет ничего в этой ресторации, что можно было бы есть? Я хочу чего-нибудь простого, но хорошо приготовленного. Но с этим, как видим, здесь трудно.
Тетя буркнула:
— Я всегда слышала, что это самая лучшая ресторация.
Ну и вместо мамалыги должен я был выбрать стереотипные кармонадли (телячьи биточки с косточкой) — Львовский ключик для открывания любого аппетита».
В 1938 г. отель стал сценой необычного происшествия. «Мы для рекламы придумывали разные истории, — вспоминал Богдан Чайковский, который с Романом Шухевичем организовал рекламное агентство «ФАМА». — Например, сообщили в польскую и еврейскую прессу, что в 10 часов утра женщина отнимет у себя жизнь, прыгнув с крыши гостиницы «Жорж». И сбрасывали большую куклу с рекламой и фотографировали ее. Так что «ФАМА» стала очень популярна».
В сентябре 1939 г. в кофейне отеля собирались польские писатели и журналисты, которые сбежали перед наступлением немцев. В покое № 31 имел свой кабинет Александр Корнейчук, и сюда приходили к нему на прием. Здесь, как показал в воспоминаниях Вадим Собко, Корнейчук познакомился с Вандой Василевской, которая как раз бежала из Варшавы, а вскоре они поженились.
С 1940 г. «Жоржа» передали «Интуристу». Именно тогда начали во Львов наезжать разные советские деятели и писатели, все они останавливались в этом отеле. Останавливалось много известных советских писателей и артистов: Александр Корнейчук, Петро Панч, Алексей Толстой, Амвросий Бучма, а после войны Остап Вишня.
Как свидетельствуют записные книжки Петра Панча, осенью 1939 г. после появления в отеле советских граждан появилась на спинке крышки унитаза надпись: «На нее садятся, а не встают ногами».
Пожалуй, Максим Рыльский слышал о том, что в «Жорже» останавливался Бальзак. Одной ненастной ночью 1940 г. Рыльский написал здесь жуткий стих: «О, будь ты проклят, черный кофе, похабно не допил тебя Бальзак». Но имел в виду, очевидно, не напиток, а то тяжелое душевное состояние, которое окутывало его в атмосфере львовских ночных арестов, уничтожения и вывоза людей.
В воспоминаниях Анатолия Димарова описано происшествие, которое произошло с ним и с Николаем Жулинским:
«Львовская писательская братия поселила нас в шикарном комфортабельном номере гостиницы «Жорж», построенном еще во времена «той» Польши. Мы с чисто научным интересом исследовали кнопки, которые блестящей строкой спускались над кроватью Жулинского. На кнопках была записана многочисленная обслуга отеля от официантов до горничных. А на последней под кроватью было написано «Bladz».
Димаров вышел чистить зубы, возвращается, а ботинки Жулинского торчат из-под кровати.
— Да не давите вы так на ту кнопку, она уже не действует, — засмеялся Димаров.
Жулинский вылез красный как рак и пробормотал:
— Запонки искал.
— Да. Так я вам и поверил. Кнопку мучили. Вы, Николай Григорьевич, если вам так уж приспичило, берите десятку в зубы и — под гостиницу. Которая выпрыгнет, ту и тяните в гостиницу».
История эта, конечно же, фантастическая. Ведь во времена «той» Польши слово, приведенное Димаровым, не только не употреблялось, но и известным не было, и если действительно там оставалась от старых времен кнопка вызова проститутки, то на ней должно было быть написано что-то другое.
1
Выдающийся польский актер Людвик Сольский рассказал об интересном трафунке, который произошел в «Жорже» 20 июня 1898 г. во время пира в честь завершения гастролей краковского театра. После официальных речей и поздравлений актеры, журналисты и другие приглашенные угощались и обсуждали спектакли. Каспрович пытался объяснить какому-то пьяному в доску журналисту, в чем величие краковского театра. Но представитель прессы
