меня, никто и не думает (жена еще, может, думает). А тут есть наверху те, кто думает, хорошо же, это очень привлекательно. Наверное, в это деньги вкладывают люди, они тоже думают, как нас куда-то завлечь и куда-то повести. У них есть свой план нашей жизни. На самом деле это все не сверху, а с Запада.
Если так ставить вопрос, тогда, значит, понятно, что мы не весь арсенал диалектики будем рассматривать, поскольку пример берем. Мы будем обсуждать то, что нам уже знакомо, – это становление как единство бытия и ничто, единство возникновения и прехождения. То есть эти два момента становления. Они так и называются моментами, а не частями, именно моментами. А что такое моменты? Возникновения без прехождения не может быть, прехождения без возникновения не может быть, бытие не может быть без ничто, становления, а становление ничто без бытия. То есть моменты – это два противоположных движения в одном движении. Становление так и определяется – движение исчезновения бытия в ничто, а ничто в бытии. Одно движение, в котором прямо противоположные движения.
Это может показаться на первый взгляд диким, а с другой стороны, что такое кровеносная система: есть венозная кровь и артериальная, и они в прямо противоположном направлении идут и прямо противоположные функции выполняют. Артериальная кровь приносит кислород, а венозная забирает результаты распада в клетках и уносит в почки, печень, чтобы вывести из организма. Так что ничего тут заумного нет. Диалектика – наука живого, наука о живом, потому что все живое противоречиво. Даже больше можно сказать: вы не найдете ничего живого, что не содержало бы в себе противоречия! Всякое движение противоречиво.
Я иногда с водителями рассуждаю: «Вот вы водитель?» – «Водитель». – «На машине меня везете?» – «На машине». – «А что такое движение механическое? Вот скажите, пожалуйста, мы сейчас проезжаем эту точку, мы в ней находимся или не находимся?» Он задумался: «Ну, если мы в ней не находимся, мы что, перелетаем, что ли? Даже если перелетаем, мы все равно в этой точке находимся. Значит, находимся. Согласен, что мы находимся». – «Но если мы в ней только находимся, как вам удалось так резко затормозить в этой точке? Значит, мы в ней не находимся». И что мы получили? Раньше никак люди не могли понять этого и философы крупные, поэтому называлось антиномией то, что понимать отказывается не привыкший к диалектике человеческий мозг. Ну, раз противоречие – ну, все. А на самом деле надо сказать: раз противоречие – это и есть движение. Находиться и не находиться в этой точке – это противоречие механического движения.
И вот становление. Если вы берете два противоположных движения в одном движении, вы же дышите, вы же выдыхаете и вдыхаете – это два движения противоположных. Вы потребляете кислород и выделяете углекислый газ; это одно движение по существу, и те же самые органы его выполняют. Для изучения противоречивого и существует диалектика. И в истории все противоречиво, потому что все там движущееся. И вот, скажем, если мы хотим понять историю, если мы изучаем черепки, это археология, поскольку мы хотим представить предыдущую жизнь как живую. И я спрашивал студентов- историков: «Скажите, что вы изучаете?» – «Мы изучаем то, что было». Интересно, вот вы изучаете то, что было, сейчас закончите изучать, пойдете на работу, придете в фирму, а вас спросят: «Вы специалист по чему?» – «А я специалист по тому, что было». – «Ага, значит, вы знаете то, чего нет. То есть вы 5 лет изучали то, чего нет, и пришли к нам. Нам такие люди, которые знают то, чего нет, не нужны».
«Хотите вам объясню, зачем вы нужны?» – «Зачем?»
На это очень интересно было смотреть. Как зачем? Для начала давайте по-другому сформулируем, что изучает история. Она изучает современность как результат предшествующего развития человечества. Поэтому люди, которые не знают историю, берут вершки и не понимают глубины того, что сейчас происходит, не знают движения к нему. А Гегель говорил, что надо взять результат вместе с движением к нему. А если вы берете результат без процесса, который к нему ведет, это никакой не результат, это просто взгляд, или представление, или мнение, а не знание. Поэтому историки имеют самое глубокое знание, потому что они не удовлетворяются только тем, что есть сейчас налицо. Им мало знать, что стоит стакан и что вот здесь стоит. А как он сюда «пришел»? А как сделали это стекло, а как сделали форму, а подставку из чего сделали? Откуда у вас появился материал, которым вы покрыли стол? А стол у вас изначально был? То есть результат непременно берется вместе с процессом, который к этому результату привел.
Поэтому, конечно, это более глубокий и обширный взгляд, но мы всю историю изучать не будем, тем более всех стран. Ограничимся Россией, она и так слишком большая, у нас достаточно места, чтобы развернуться. С конца XIX века, когда у нас что было, и до настоящего времени с перспективой на будущее. В конце XIX века у нас был какой экономический строй?
Капиталистический.
Капиталистический. А какое у нас было общество? Феодальное. Если кто не знает, то пусть вспомнит, когда в России была буржуазная революция, недавно отметили ее столетие. Буржуазная революция была в феврале 1917 года. А почему ж тогда, если экономика уже капиталистическая, общество считалось еще феодальным? Это вопрос. Причем вроде бы даже в вузах в советское время учили, что базис – это основа, на ней стоит надстройка, а тут какая-то ерунда. Базис капиталистический, надстройка феодальная, и общество, несмотря на то, что базис капиталистический, считается феодальным. Почему? Потому что на самом деле отнесение к формации той или иной страны надо осуществлять не по принципу, какой базис, какая надстройка, а какой класс у власти. А класс – это понятие экономическое или идеологическое?
Наверное, и то и другое.
Нет. Тут только экономическое. Берем классы: на классы люди делятся по положению в производстве. Если мы вспомним французских буржуазных историков, открывших классы, а также Маркса, Энгельса и Ленина, в чем смысл данной классификации, то есть деления на общественные классы: какое у
