отношение родителя к реальности, не получив того же в ответ.
Рассмотрим разные реакции двух мам на эту ситуацию.
Когда дочь дергает Рут за рукав, она берет девочку за руку и сердито говорит: «Прекрати! Ты будешь стоять здесь, пока мы не закончим. Тебе ясно?»
Девочка хочет возразить, но мама пытается посадить ее в коляску. Ребенок бросается на пол и плачет: «Нет, нет, я хочу отсюда! Не заставляй меня!»
С трудом подавляя гнев, Рут поднимает дочь с пола, но та упирается и не хочет в коляску. Мать в отчаянии шипит: «Хватит уже, глупышка! Садись, а не то…»
В этот момент пронзительный плач переходит в хныканье, и матери удается запихнуть ребенка в коляску. Девочка продолжает всхлипывать, пока мама доходит до кассы и платит за покупки.
Лена и ее четырехлетняя дочь тоже застряли в длинной очереди. Девочка говорит матери: «Мам, мне здесь не нравится… Мы скоро пойдем домой?»
Лена ласково отвечает: «Ты права. Здесь ужасно жарко и столько людей! Я заплачу, и мы сразу уйдем. Вы с сестренкой можете повесить эти носочки на место?» – она показывает на детские носки, которые упали на пол.
Девочки развешивают носки. После этого младшая усаживается в коляску, а старшая просит соску.
В чем главная разница между этими двумя матерями? Лена относится к своей дочери серьезно, Рут – нет.
Дочь Рут обращается к своей маме таким тоном и языком, что ясно: она не привыкла к серьезному отношению. С первых слов она ноет и защищается; ее голос звучит раздраженно и эгоистично. Девочка с раннего возраста знает: ее желания и нужды неинтересны маме или раздражают ее, или и то, и другое. Ребенок борется за свои права, чтобы почувствовать свою ценность, но чаще всего проигрывает. История в магазине только подтверждает этот печальный опыт.
Но и сама Рут не привыкла, что к ней относятся серьезно, и просто не способна воспринимать свою дочь иначе, чем воспринимают ее. В результате начинается борьба за власть, в которой страдает личность ребенка. Хотя мать кажется выигравшей эту битву, они обе проиграли, потому что не получили того, чего хотели. Девочка утратила еще часть своей самооценки и доверия к людям; мать в очередной раз испытала последствия своей низкой самооценки и материнской уверенности в себе. Кроме того, их отношения ухудшились.
Только время покажет, сломается ли дочь Рут настолько, что станет милой и послушной, или она начнет общаться с матерью в той же оскорбительной манере, в какой общались с ней. Если бы этот инцидент происходил тридцать или сорок лет назад, у ребенка не оставалось бы иного выбора, как приспособиться. Деструктивные моменты ее детства были бы незаметны, пока она не стала бы взрослой. Сейчас результаты проявляются быстрее. К пубертату она наверняка начнет вести себя саморазрушительно.
Вернемся к Лене. По ее общению с дочерью видно, что ребенок растет в семье, где принято выражать свои чувства и желания и где всех принимают всерьез. Лена решает их общую проблему, попросив девочку сделать что-то полезное, пока они ждут. Ребенок не получает желаемого, но ее чувства принимаются, и она доверяет маме. В дальнейшем она научится брать на себя ответственность за свое самочувствие, когда приходится долго ждать.
Не так важно, кто из них лучшая мать. Обе женщины делают, что могут, в соответствии со своим опытом. Ни одна из девочек не получила того, что хотела, ни одной не «разрешили» сделать «по-своему». Но отношения Рут и ее дочери травматичны для них обеих.
Лена отличается от матерей прежних поколений тем, что сама проявляет личную и социальную ответственность, а не учит этому ребенка. Она подает пример и не ставит выбор «или – или» (ты делаешь по-своему или по-моему). Ее дочь без наставлений узнаёт: в очереди приходится ждать.
Детям обычно трудно объяснить самим себе, что им не хватает серьезного отношения в семье. Когда красноречивый ребенок находит подходящие слова, они обычно звучат так: «Мои мама и папа все решают сами. Мне никогда не дают ничего решать». Эти утверждения могут быть неверными из-за неумения формулировать проблему. Дети из менее толерантных семей становятся упрямыми, требовательными, придирчивыми, любят командовать и верховодить. Взрослым трудно понять причины такого поведения. Этим детям нужен личный язык, чтобы выразить свои чувства.
Личный язык
Все мы владеем несколькими языками (помимо иностранных) и учим их с детства.
• Социальный язык, который используется в социальных ситуациях и требует вежливости и некоторой уклончивости.
• Академический язык, которым описывают и анализируют научные проблемы
• Литературный язык, на котором мы пишем.
Но ни один из них не годится для выражения, преодоления и разрешения внутренних конфликтов. Если мы говорим о них на социальном языке, то порой испытываем облегчение, но не находим выхода. Психологи могут проанализировать и описать наши проблемы на своем научном профессиональном жаргоне, но тоже неспособны их решить. Некоторые писатели умеют «излить свои чувства на бумаге», но их книги не приносят им свободы и избавления; скорее это литературное описание процесса излечения.
Чтобы принять на себя ответственность в отношениях с другими людьми, мы нуждаемся в личном языке.
