Репортёр выглядел так, как будто проглотил что-то неожиданно кислое.
— Простите, вы хотите сказать, что это несерьёзная атака?
— Это нападение — величайшая трагедия в истории человечества, — сказала Авасарала и её голос понизился и задрожал. Она занимала весь экран.
— Но оно было сделано близорукими, нарциссичными преступниками. Они хотят войны? Очень жаль, потому что вместо этого они получат арест, расследование и справедливый суд с любым адвокатом, которого найдут. Они хотят, чтобы Пояс поднялся, чтобы они смогли спрятаться за хорошими, порядочными людьми, которые там живут? Астеры не головорезы и не убийцы. Это мужчины и женщины, что любят своих детей так же, как и любой из нас. И они добрые, злые и мудрые, глупые и человеколюбивые. И этот "Флот Освобождения" никогда не сможет убить достаточно людей, чтобы заставить Землю забыть об этой попытке разделить человечество. Как только Поясники попросят совета у своей совести, вы увидите,что доброта, сострадание и порядочность процветают при любой гравитации или без. Земля окровавлена, но мы не будем унижены. Не в мою сраную вахту.
Старая женщина уселась на свое место, её глаза метали гром и молнии. Репортер взглянул в камеру, а затем вернулся к своим заметкам.
— Усилия по оказанию помощи на Земле, конечно же масштабное мероприятие.
— Это точно, — сказала она. — У нас есть реакторы в каждом крупном городе на планете, что работают с максимальной эффективностью, чтобы обеспечить...
Экран потух. Цин положил свой наручный терминал на стол с сердитым щелчком. Наоми посмотрела на него сквозь волосы.
— Перерезать бы эса суке са ютак, – сказал Цин. Его лицо потемнело от ярости. – Урок а тотас таких, как она, угу?
— И что? — сказала Наоми, пожав плечами. — Убей её и другой займет ее место. Она хороша в своей работе, но даже если ты перережешь ей горло, тогда просто кто-то другой сядет в то же кресло и скажет то же самое.
Цин качнул головой:
— Не так.
— Но похоже.
— Нет, — сказал он, и его подбородок выдвинулся на сантиметр вперед, — совсем не так. Аллес ла от всех великих социальных потрясений у все века истории,да?Легенды они делают после,поэтому в них есть смысл. Не вот это всё, не реальность. Это люди делают реальные вещи.Марко. Филипито. Ты. Я.
— Как скажешь, — сказала Наоми.
— А тот койо на Марсе, который продал нам корабли и рассказал, где искать припасы? Он не гнал про «марсианское экономическое разочарование» или «рост долговых отношений» или «неравенство дохода и привилегий», — с каждым претенциозным выдуманным термином Цин махал пальцем как профессор читающий лекцию аудитории, и это было так забавно, что Наоми хихикнула. От этого звука он моргнул, а потом чуть смущенно улыбнулся. — Тот койо, он просто койо. Мужик, который договорился с мужиком, который перетер с кем-то еще, а в итоге мы сделали дело. Кто есть кто — это важно. И заменить их нельзя.
Его взгляд теперь был прикован к ней, профессор, читающий лекцию аудитории ушел, оставив вместо себя Цина, читающего лекцию ей. Она зачерпнула остатки пудинга.
— Есть у меня чувство, что ты хочешь что-то сказать, — сказала она, жуя пудинг. Цин опустил глаза, собираясь с духом. Она видела, что ему стоит это больших усилий, но не могла понять почему.
— Филипито. Ты нужна ему. Но сабес ла [ты не знаешь], но это так. Ты и Марко — это ты и Марко, но трусливый выход — это не выход.
Ее сердце чуть подпрыгнуло. Он думал, что она в отчаянии, что она может поддаться темным мыслям. Она задумалась о том, что привело его к такому выводу, было ли это его ошибкой, или он увидел в ней что-то, что не могла увидеть она. Она нахмурилась.
— Ты говоришь мне, чтобы я себя не убивала?
— Будет плохо, если я об этом скажу?
Она встала, взяла грязную миску в руку. Он поднялся тоже, и пошел вслед за ней в сторону утилизатора. Вес ее тела обнадеживал. Все еще было время. Они пока не гасили привод. Она все еще могла продумать способ смыться.
— Ну а что тогда я должна делать, по твоему?
Настала очередь Цина пожимать плечами.
— Пойдем с нами. Будем Флотом Освобождения. Мы идем туда, где мы нужны им, чтобы делать то, что требуется. Помогать когда им нужна помощь, так? Есть уже восемь колонистских кораблей, на которые мы нацелились.
— Для какой цели?
— Перераспределение, так? Вся еда и припасы, которые у них есть, чтобы идти за Кольцо. Больше, чем кто-то когда-то давал Поясу. Берем их, кормим Пояс, строим Пояс. Смотри, что выходит, когда нам не приходится выцарапывать воздух из кучи отбросов. Сады в вакууме. Города, рядом с которым станция Тихо станет похожа на бур от проходчика. Новый мир без миров для него, так? И никаких этих чужих миров. Взорвать Кольцо. Сжечь. Вернуться к людям, которые были людьми, так?
Две женщины шли мимо, склонив головы друг к другу, увлеченные разговором. Та, что была ближе, подняла на них глаза, отвела в сторону, взглянула снова. В ее взгляде был яд. Ненависть. Контраст был разительным. С одной стороны Цин, со взглядом, устремленным в будущее, в котором астеры свободны от экономического угнетения со стороны внутренних планет — основная аксиома, вокруг которой формировалось все в детстве Наоми. В ее жизни. Цивилизация, построенная ими и для них, перестройка всего уклада человеческой жизни. А с другой, настоящие астеры по настоящему ненавидели ее, потому что она дерзнула выступить против них. Потому что она была недостаточно астером.
— Чем это кончится, Цин? Чем все это кончится?
— Это не кончится. Если мы будем делать все правильно.
В ее каюте не было ничего, что могло бы помочь ей, но поскольку здесь она была заключена и была здесь одна, то здесь она и искала. Часы. Не дни.
Амортизатор был привинчен к полу, массивная сталь и армированная керамика были сложены таким образом, чтобы в каком бы направлении ни была приложена сила, она лишь сжимала одну либо другую стойку. Каждую отдельную стойку можно было бы использовать как монтировку, но она не видела никакого способа открутить амортизатор или выломать одну их них. Так что здесь без вариантов. Ящики были из металла потоньше, более-менее того же калибра, что и шкафы. Она вытащила их так далеко, насколько возможно, изучая конструкцию запоров, линии сгиба металла, пытаясь найти
