За спиной я услышал тяжёлый вздох. Я оглянулся. Федот Олсуфьев, про которого в суматохе все забыли, сидел на полу и пытался привести в порядок свое дыхание. Я подошёл к нему и протянул руку.
— Давай, помогу встать, — он взялся за мою руку и поднялся на ноги.
— У-у-у-ф-ф! — снова тихо вздохнул он, держась рукой за живот. — Этот малый с такой силой врезался в меня, что чуть искры из глаз не посыпались!
— Это тебе поделом. Не надо было надо мной издеваться.
— Ну что ты сравниваешь. Твой полёт с подносом был куда как эффектней. А этот парень, — он взглянул на Ипполита, который сидел на стуле под охраной Листопадова, — хоть и маленький, а, ей богу, врезался в меня с огромной силой. Башка у него чугунная, что ли? Так значит, он и есть похититель?
Я посмотрел на Ипполита. Наклонив голову, он исподлобья наблюдал за князем Вышатовым с выражением презрения и насмешки на лице.
— И сейчас, — говорил князь, — позвольте мне выразить вам благодарность от лица всех присутствующих, а также от всех тех, кому ещё дороги такие понятия, как честь и долг. Справедливость восстановлена! Подлые планы похитителей сорваны! Кстати, — он перевел взгляд на секретаря, — я прошу вас все разъяснить, господин Кромов. Я так понимаю, что Ипполит обманул моё доверие и является сообщником в похищении алмаза?
Кромов подошёл к Ипполиту.
— Как ваше полное имя?
Секретарь поднял на Кромова насмешливый взгляд, но ничего не ответил.
— Ипполит Фёдорович Сенцов, до того, как поступил к нам, два года работал секретарем у графа Лобанова, — как по написанному отчеканил Брюсов, — у нас есть и другие сведения о нём, милостивый государь.
Дворецкий, видимо, был так рад посрамлению столь нелюбимого им Ипполита, что возвысил Кромова от проходимца до милостивого государя.
— Ипполит Сенцов, — сказал Кромов, — я утверждаю, что вы организовали похищение алмаза «Звезда Бенгалии» из дома князя Вышатова, а также то, что вы сделали всё от вас возможное, чтобы вина за это преступление пала на другого человека. Вы, с помощью своего сообщника, использовали поручика Бехтерева и, играя на его личных чувствах, заставили пойти на кражу. Вы признаете эти обвинения?
Ипполит снова посмотрел на Кромова насмешливым взглядом.
— А вы, все-таки, во всем разобрались, — произнес он, — Не надо было мне иметь дело со всякими пьяными влюбленными дураками. Если бы не небольшая случайность, то этот высокопарный индюк сделал бы всё так, как я и рассчитывал! Никакого расследования, ему — расходы, нам — алмаз.
— О ком он говорит? — спросил князь Вышатов Кромова. Тот в ответ только поднял руку, показывая, что сейчас не время задавать вопросы.
— Я вас ещё раз спрашиваю, вы признаете выдвинутые против вас обвинения? — снова обратился он к Ипполиту. Тот оглядел присутствующих, растянул свои губы в довольно мерзкой улыбке и снова поглядел на Кромова.
— Если вам так угодно, признаю, — ответил он, развалившись на стуле, — и, как я понимаю, теперь я могу идти? Ведь наш высокопарный индюк будет верен себе до конца. Дело чести, нет так ли, господин Кромов?
— Да о ком он ведёт речь? — раздраженно воскликнул князь.
— Князь Вышатов, — обратился к нему Кромов, — кража раскрыта, алмаз вам возвращен. Похититель выявлен. Вы готовы передать его в руки полиции?
Его превосходительство покачал головой.
— Это огласка, ведь всё узнают газеты. Нет, я не хотел бы так поступать, господин Кромов. Убирайтесь вон, Ипполит, и забудьте, что вы вообще когда-либо были в моем доме!
Ипполит щёлкнул пальцами, как будто провернул выгодную сделку.
— Сработало, — сказал он, — так что с вашего позволения, господин Кромов, я пойду.
— Нет, — ответил тот, — сначала вы выслушаете то, что я вам скажу. За это свое преступление вы и вправду не понесёте наказание. Таково желание князя Вышатова, и я его выполню. Но я хочу вам ещё раз представить господина Листопадова. Он — один из ведущих сыщиков полиции. И будьте уверены, в его личной картотеке вы заняли свое место. И если в связи с каким-нибудь подозрительным делом вы хоть мельком попадёте в поле зрения полиции, господин Листопадов и его коллеги будут знать, кого им надо искать. Я думаю, и господин Брюсов, в своём кругу, тоже сможет дать вам весьма нелестную оценку, не распространяясь, впрочем, о краже. Если же вы вздумаете шантажировать нас тем, что раскроете все обстоятельства дела, то смею вас заверить, у вас нет шансов. О краже знают только те, кто находится в этой комнате, и все они будут утверждать, что вы врёте. В конечном счёте, вас сочтут, в лучшем случае, болтуном. Ваши дела не так хороши, как вы возможно подумали. Так что послушайте мой совет, Ипполит. Если вы и далее будете действовать в том же духе, рано или поздно вы попадёте в руки полиции, если же исправитесь и примените свои способности на что-либо другое, никто из присутствующих не причинит вам вреда. Это все, что я хотел вам сказать. Прошу вас, ваше превосходительство.
— Яков Иванович, — обратился князь к дворецкому, — проводите Ипполита в его комнату и не спускайте с него глаз. Когда он соберёт свои вещи, выпроводите его из дома.
— Да, и ещё, — добавил он, — расплатитесь с господином Сенцовым за то время, что он отработал.
— Но ваше превосходительство!!! — возмущенно воскликнул Брюсов.
— Господин Сенцов всё это время хорошо выполнял работу секретаря, так что эти деньги он заработал. Выполняйте.
— Вот что, — сказал Листопадов, — я, пожалуй, пойду с ними. Мало ли что этот парень вздумает ещё выкинуть.
Все трое вышли в коридор.
— Да, — произнес Олсуфьев, — ну и дела. А что же Бехтерев?
— Как я уже говорил, поручик Бехтерев был лишь пешкой в руках Ипполита.
— А зачем он сбежал?
— Этому может быть несколько объяснений.
В это время в дверь постучали.
— Войдите, — сказал князь.
В комнату вошла Дарья.
— Вениамин спрашивает, не пора ли подавать на стол. Ни от вас, ни от Якова Ивановича нет никаких распоряжений.
Князь посмотрел на часы.
— Уже без четверти три! Через пятнадцать минут начнут прибывать гости!!! Дарья, бегите к повару, пусть немедленно накрывает на стол. Иван Демидович, вам я поручаю алмаз. Поставьте его на пьедестал.
Капитан схватил алмаз и крепко сжал его руками.
— Будьте спокойны, я теперь с него глаз не спущу, пока мы не запрём его в сейф. Я поставлю его на стойку и не отойду от нее ни на шаг! Интересно, а где этот Лядов!? Он, что, теперь решил все время прохлаждаться! Ну, я ему устрою, когда он заявится! — и с этими словами Дормидонтов тоже покинул кабинет.
— Господа, — обратился князь к оставшимся, — я приглашаю вас
