Ребман сидит на стуле, перед ним на телефонном столике лежит «кольт». Дежурный размышляет обо всем, что с ним произошло за эти несколько лет, с тех пор, как он покинул Ранденталь. Как в калейдоскопе, сменяются перед ним картины, кадры мелькают, словно в кинофильме.
Студентка в поезде во Львове. Царский полицейский на перроне в Волочиске с башкой, как медный таз, и ручищами, как весла. Мадам Проскурина, так похожая на его мать.
Девица Титания, сестра-близнец Голиафа из Волочиска. Мадам «Монмари».
Штеттлер! С этим именем в памяти тут же всплывает образ железной метлы, которая сметет и Николашку, и всю обломовщину, нужно только, чтобы снова началась война! И вот она теперь идет, эта война. И года не прошло со дня того пророчества в Киеве, а война уже пришла и смела и царя, и обломовщину тоже. Все, как и предвидел Штеттлер. Где же он теперь?
А Шейла Макэлрой? А Пьер Орлов, где теперь он?
В мыслях перед ним проходит целая череда событий, людей, переживаний. Он смотрит на мраморную стену так, словно видит сквозь нее такое недавнее и такое далекое прошлое.
Наконец, он видит и себя тогдашнего. И нынешнего – бывалого спекулянта, у которого нет других интересов, кроме денег, и нет другого Бога, кроме собственного чрева.
Ему вдруг показалось, что он слышит голос своего профессора по литературе, сказавшего об одном его сочинении: «Ребман, ты – самый непредсказуемый из всех людей, которых мне доводилось встречать. Из тебя либо выйдет нечто очень хорошее, либо не выйдет вообще ничего!»
Глава 15
Спустя несколько недель он снова сидит за чаем у Карла Карловича. Они обсуждают семейное торжество, которое состоится в ближайшее время: племянница со стороны жены выходит замуж.
– Но это ведь не Женя! – чуть не взорвался Ребман.
– Нет, пока еще не эта, а другая – Ляля. – Не хотите быть шафером у жениха?
– Я? А кто будет вести невесту?
– Женя.
«Понятно, – подумал Ребман, – это мышеловка!» Вслух же спросил:
– А почему именно я? Я ведь даже не знаком с врачующимися.
– Но Женя знает вас. А у нас в семье нет ни одного молодого человека, который мог бы выступить в этой роли.
– А у жениха что, тоже нет родственников?
– Жених – немецкий военнопленный, за которым Ляля ухаживала в госпитале.
– Вот это да! И что, у него есть средства к существованию?
– Да, но такого существования я бы вам не пожелал.
– Чем же он занимается?
– Сидит в дедушкином кресле.
– Надо же, Штольц стал Обломовым! Нужно было сразу от него избавиться! – презрительно отозвался Ребман.
– Нет, это кресло не для лентяев, а для калек. Он инвалид войны, остался без ног.
– И кто же о нем позаботится?
– Ляля, – ответил Карл Карлович таким тоном, как будто это самая обыкновенная вещь.
– И что же из этого выйдет? Она хорошо подумала, прежде чем согласиться?
– Женщина, у которой сердце на месте, в таких случаях не раздумывает, она просто действует, не рассчитывая на то, что ее будущее будет безоблачным и безмятежным. В противном случае она недостойна называться женщиной!
– И что, в вашей семье, все женщины таковы?
– Все! Мы ведь не русские!
– Вы полагаете, что русская женщина на такое не способна?
– Еще как способна, – горячо возразила Наталия Сергеевна. – Русские не только способны на самоотверженность, но и проявляют ее!
Карл Карлович невольно рассмеялся:
– Вот, теперь вы сами слышали. Моя жена – страстная патриотка. Это единственный пункт, по которому у нас возникают трения и в котором…
– …добродушная и терпеливая Наташа никогда не уступит! – снова вмешалась хозяйка, на сей раз еще тверже. – Моя родина – Россия, я чувствую ее всей кожей, с нею и скорблю, и праздную. Это не пустая мечта, не фата-моргана, как у Карла Карловича. Тебя бы на два-три годика отправить к твоим хваленым немцам – сразу отрезвился бы! А так он видит в них только хорошее и красивое. Дескать, они единственные прямоходящие на этой земле. Всем остальным, особенно русским, остается ползать на четвереньках!.. Ах, Карлуша, надеюсь, что нам не доведется дожить до того дня, когда твои любимые германцы приблизятся к нам на опасное расстояние!
Даже после такой проповеди в защиту русских Карл Карлович не обескуражен:
– Ну так как, – принимаете почетное предложение – стать шафером на свадьбе?
Ребману эта роль не совсем по душе: он с удовольствием занял бы место в зрительной зале, а тут приходится выходить на авансцену. Поэтому он ответил:
– Я не могу на это решиться, ведь я совсем не знаю местных обычаев и стану давать один промах за другим. Поп наверняка не одобрит такого кандидата. Позвольте мне еще поразмыслить над вашим предложением.
Глава 16
Жизнь продолжается. Все едят и пьют. Ходят в театры и концерты, которые все еще дают повсюду. Даже играют свадьбы. Ляля выходит замуж посреди всей этой кутерьмы. И свадьбу играют с таким размахом, как будто нет ни голода, ни революции.
Ребман в конце концов уступил просьбам родных и согласился быть шафером, но предупредил, что если что-то пойдет не так, пусть его не винят.
Празднество, за исключением таинства венчания, ничем не отличалось от свадеб во всем мире: ничего, кроме застолья, еды и питья. Целые сутки только и делали, что наново сервировали столы. Семье из десяти человек этой снеди хватило бы на год.
Собственно говоря, из-за этого Ребман и пришел на свадьбу. Литургия, которая отправлялась в доме невесты, то есть по русскому православному обычаю, его вовсе не занимала, из всей «литии» он не разобрал ни слова, ведь служба отправлялась на церковно-славянском. Но тяжесть «золотой» короны-венца, которую ему битый час пришлось продержать над головой невесты в качестве символа победы над страстями, он прочувствовал весьма явственно. Тем более заслуженным показался ему последовавший за этим длительный отдых.
Когда они уже и выпили, и закусили довольно, с противоположного конца стола послышался громкий голос:
– Горько!
На это все собрание ответило дружным хором:
– Гооооо-рь-коооо!
Это означает, что молодые должны встать и поцеловаться на глазах у гостей.
Жених, молодой инвалид в кресле, смотрит вверх, а невеста склоняется над ним для поцелуя…
– Кто он, собственно, такой, есть ли у него профессия? – шепотом спросил Ребман у Карла Карловича, сидевшего с ним рядом.
– Конечно, есть, какой же немец не имеет профессии! Он – механик. Ремонтирует швейные машинки и часы во всей округе. В задней части дома оборудовали
