«Стоит ли попробовать еще раз?» – думает Ребман.
Он хотел попросить Михаила Ильича поручиться за него или хотя бы объяснить комиссару, кто он такой; ведь дело, судя по всему, только в этом. Но тут он припомнил, как один знакомый однажды говорил, что ни в коем случае нельзя никого впутывать в такие дела, не то пострадают оба. Так уже случилось с одним из его друзей, и после ни о нем, ни о его поручителе больше никто не слыхал. Да, этого делать никак нельзя!
В подобных ситуациях мозг всегда работает безотказно, и, поразмыслив немного, Ребман спросил:
– А вы знаете Михаила Ильича Аленьева, товарищ комиссар?
– А вы знаете Владимира Ильича Ленина?!
– Только по имени, лично нет. Но Михаила Ильича я знаю лично. Можно ему телефонировать?
Комиссар согласился, с видимым раздражением:
– Звоните. Но на этом уже конец. У нас здесь телефон не для арестантов!
Ребман заказал номер.
Занято.
Значит, он дома.
Еще одна попытка.
Все еще занято.
Еще раз. И вот он получил ответ:
– Нет, Михаила Ильича нет дома… Будет только на следующей неделе!
Получив это известие, Ребман снова сел на свой стул и закурил последнюю папиросу. Время подходило к полуночи. Из помещения за решеткой доносились храп и стоны. Вдруг раздался стук в дверь.
– В чем дело? – проворчал часовой.
– Мне нужно выйти!
– А что, если каждому понадобится?
– Да, но мне нужно, я же не могу прямо здесь…
– Выпустите его, – говорит комиссар, – и проводите!
Охранник отворил дверь и вышел вместе с арестантом.
Через некоторое время они вернулись. Арестанта снова заперли в камере.
Потом все стихло. Слышно было только, как скрипит комиссарское перо и как время от времени хрипят и стонут за решеткой.
«Что же теперь будет? – думает Ребман. – До утра я просижу здесь. Потом они пошлют обыскать мою комнату. И тогда все пропало: пиджак, в кармане которого остался паспорт, висит в шкафу, а когда шкаф откроют, то нужно быть начисто лишенным обоняния, чтобы не услышать запаха табака, и к тому же слепым, чтобы не заметить серебряного сервиза – да еще с императорской дарственной надписью! Предположим, для табака еще можно найти какое-то оправдание, например, что я его приобрел еще до переворота. Но сервиз?!»
Как случилось с тем господином Лухзингером (об этом ему рассказывал пастор), у которого в доме хранилось несколько бутылок вина еще со времен золотой свадьбы его родителей. Из-за этого ему пришлось целую неделю вместе с другими представителями высшего общества, включая дам и их дочерей, чистить в казармах клозеты. Понадобились невероятные усилия для того, чтобы его оттуда вытащить. А отец этого господина был не кем иным, как консулом Швейцарии!
«Что же будет со мной? Пуля или шило в затылок?»
Ожидание, неизвестность, страх и усталость настолько одолели Ребмана, что он весь покрылся потом и был близок к тому, чтобы закричать во весь голос:
– Да, я – спекулянт и торгую на черном рынке! Тогда-то и там-то я совершал свои сделки! Доказательства вы найдете под днищем моего шкафа! А теперь делайте со мной, что хотите!
Но когда он открыл рот, то услышал свой голос, обращенный к комиссару:
– Вы тоже должны всю ночь просидеть здесь, товарищ комиссар?
Комиссар не отвечает, только рукой сделал Ребману знак, чтобы тот замолчал.
И вновь какое-то время не было слышно ничего, кроме скрипа пера на бумаге.
«Здесь, как в морге, но это кладбище живых», – пронеслось в голове у Ребмана. О, как он только не молился, чего только не обещал, лишь бы выйти живым из этого страшного здания! Но долготерпению Божию тоже есть предел…
Вдруг послышался звук шагов на лестнице.
«Новую партию привели», – подумал Ребман.
В дверь постучали.
– Войдите, – прокричал комиссар.
И каково же было удивление Ребмана, когда он увидел… весь оркестр «Лубянского кафе» в полном составе, даже престарелая Марфа Ильинична была здесь. Все девятеро вошли в кабинет, и, словно сквозь сон, он услышал голос капельмейстера:
– Товарищ комиссар, мы пришли сюда ради нашего друга, – тут он указал на Ребмана, – чтобы поручиться за него. Он совершенно безопасный человек, в отношении него мы готовы взять на себя любые гарантии!
Комиссар протянул капельмейстеру записку:
– Это он?
– Да-да, Петр Иванович Ребман, швейцарский гражданин. Так и есть, мы это видели в его паспорте собственными глазами.
– И то, что он проживает по указанному адресу, тоже верно?
– Так точно, он проживает у матери…
– Хорошо-хорошо, имен можете не называть. Ну что ж, под вашу ответственность! Распишитесь за весь коллектив вот здесь. И еще вот что, – обратился он уже к Ребману, – сегодня утром, – он посмотрел на часы, – ровно в девять, вы явитесь сюда и предъявите мне ваш паспорт. Можете быть свободны!
И тут он сдался. Как только Ребман уладил дело с комиссаром – это стоило ему еще одной бессонной ночи – он отправился в консульство, чтобы записаться на следующий поезд, отправляющий русских швейцарцев на историческую родину.
Когда швейцарцы поняли, что уже ничего не поделаешь, они стали возвращаться домой всеми возможными и невозможными путями: через Финляндию, Бессарабию, и даже по маршруту «Сибирь – Япония – Америка». А теперь уже и швейцарское государство помогает, организует транспорт, который должен отправиться в ближайшее время. Этим транспортом хочет воспользоваться и Ребман. В один миг ему стало очевидно: от грядущей России ему ничего ожидать не приходится.
Он уже не гадает, чем станет заниматься в Швейцарии. Когда окажется на месте, тогда нужная дверь в нужный момент и откроется. В крайнем случае, снова отправится в деревню учительствовать или пойдет на военную службу, или в пограничники. Пастор говорил, что теперь появилась и такая возможность.
«Решено: даже если придется пасти коров – возвращаюсь домой!»
– Хорошо, – ответил ему чиновник в консульстве, – только не следующим поездом – на него уже нет свободных мест. Но позже будет еще один.
– Позже? А когда это «позже»?
– Через месяц или полтора, в зависимости от того, когда прибудут швейцарцы из Сибири.
– Но еще один точно будет?
– Еще один будет!
– Совершенно точно?
– Можете быть уверены!
– Ладно, тогда я сейчас же на него записываюсь. Сколько это будет стоить?
Чиновник назвал сумму.
Ребман смеется:
– Столько же у меня здесь уходит за неделю. И как долго мы пробудем в пути?
– Тоже около недели. Если за это время ничего не произойдет.
– Тогда я еще успею совершить сделку, – не изменяя самому себе, заметил Ребман.
– Да, если вы только не оставляете здесь фабрики или завода. Но это, насколько я знаю, не ваш случай. Можете радоваться по этому поводу.
– Так, значит, это дело решенное?
– Пока да. Мы вас будем держать в курсе событий. Адрес у вас остался тот же, Трехсвятительский переулок?
– Конечно, нет, давно сменился! Я же сообщал о своем переезде.
Чиновник проверил:
– Верно, здесь новый адрес. Я совсем позабыл. Так что до скорой встречи!
Уже на лестнице Ребман обернулся:
– А это точно, что еще будет эшелон? Я так
