Самодовольно улыбаясь, Тейт взял себе из крышки еще семь квадратиков:
– Ты сама захотела поиграть в «Скрэббл». Ведь «Скрэббл» любят все, не так ли?
Ничего, она сполна ему отомстит, когда раздобудет «u» и «e» к своим «f», «c», «k» и «r». Тем временем она подставила к его «p» свои «a» и «w», и у нее получилось paw[5]. По крайней мере, последняя буква встала на квадратик, который умножал количество очков буквы на три. Она получила шестнадцать очков, что было не так уж и плохо. Вот только Тейт составил слово из семи букв, а она всего лишь из трех.
– Вижу, ты отлично играешь в «Скрэббл», – заметила она. – Должно быть, ты делаешь это часто.
– Нет, – ответил он, передвигая на столике свои квадратики. – Просто я очень много читал, когда был ребенком.
Он рассказывал ей о своем скучном безрадостном детстве. Неудивительно, что он много читал, раз много времени проводил в одиночестве. Но Ренни тоже много читала, несмотря на то что у нее всегда было полно друзей.
– Какие книги тебе больше всего нравились в детстве? – спросила она.
– Любые про рыцарей и замки. А у тебя?
– Любые про девочек-первооткрывателей.
Он улыбнулся:
– Полагаю, ты прочитала всю серию романов Лоры Инголс Уайлдер о «маленьком» доме?
– Угадал, – улыбнулась она в ответ. – Ты купил свой дом, потому что он похож на замок?
Кивнув, он использовал «x» на доске, чтобы составить «x-rays»[6]. Вот черт!
– Причина, по которой я люблю замки, – сказал он, взяв себе еще четыре квадратика, – состоит в том, что они неприступны. Когда ты находишься в замке, никто не может до тебя добраться. Ни викинги на драккарах, ни наполеоновская армия с пиками, ни ниндзя с катанами, ни ситхи со световыми мечами. Возможно, я пытался найти объяснения тому, почему я всегда был одинок. Если бы я жил в замке, никто не смог бы войти в мою жизнь.
– Но ты больше не одинок. Должно быть, у тебя много друзей. Почему ты живешь в замке сейчас?
Все еще глядя на свои буквы, он ответил:
– По той же причине.
– Но…
– Твоя очередь, – перебил ее он.
Вот черт. У нее совсем не осталось гласных. Посмотрев на свои квадратики, она выбрала «с», «r», «f» и «t» и добавила их к «a» в слове «pharynx» на доске, чтобы получилось слово «craft»[7]. Но радость ее была недолгой, потому что на выбранных ею новых квадратиках снова оказались одни согласные. Они определенно начнут испытывать нехватку гласных, если Тейту не попались квадратики с ними. Когда он использовал «a» из «x-rays», чтобы составить «barn»[8], Ренни поняла, что проблемы уже начались.
– Это слово должно понравиться поклоннице первых поселенцев, – сказал он. – Почему тебе нравились первооткрыватели?
Она предпочла бы продолжать обсуждать его уединенную жизнь в замке. Ее интересовало, что заставляет такого человека, как он, жить, отгородившись от остального мира. Но выражение его лица дало ей понять, что он больше не собирается обсуждать эту тему.
– Потому что они отделялись от общества и в прямом смысле прокладывали себе жизненный путь. Они шли туда, где можно было установить собственные правила. Кроме того, они много времени проводили наедине с природой, и у них было много захватывающих приключений.
– Твоя девочка-первооткрывательница и мой мальчик-рыцарь смогли бы найти общий язык, – мягко рассмеялся он.
– Только если она смогла бы пробраться за его стены. У меня нет гласных, – поспешно добавила она, пока он не успел прокомментировать ее первую фразу. – Мы уже закрыли все гласные, которые есть на доске, так что мне придется пропустить ход.
– У меня тоже нет гласных, – сказал Тейт. – Давай использовать консонантное письмо. Будем строить слова из согласных, а для подразумевающихся гласных оставлять пустые клетки.
Идея была хорошая, но из согласных, которые были у нее, было невозможно что-то составить. Тогда она присоединила «j» и «f» к «n» в «pharynx» и произнесла:
– Jiffin.
Тейт прищурился:
– Такого слова нет.
– Есть. Оно означает процесс намазывания арахисового масла определенной марки на хлеб.
Ее объяснение его не убедило, но он взял из крышки несколько квадратиков и приставил к ее «j» «d», «l» и «g».
– Что это, черт побери? – спросила она.
– Dijlig, – ответил он.
– Dijlig, – повторила она. – Какая ерунда. Jiffin, по крайней мере, похоже на нормальное слово. А «dijlig»… Я с трудом могу это выговорить.
– Dijlig – это тайный сексуальный ритуал у этрусков, – произнес Тейт с серьезным выражением лица. – Во время него этрусский мужчина овладевает этрусской женщиной с помощью языка и…
Ренни подняла руку, чтобы его остановить:
– Довольно.
– Уверен, ты была бы довольна, – обольстительно улыбнулся он.
Ренни бросило в жар, и она поспешно взяла еще несколько квадратиков с буквами и, приставив «k», «m» и «s» к его «g», прочитала kimsig. Только она собралась объяснить Тейту, что это популярный корейский гарнир, похожий на кимчи, только с меньшим количеством специй, но он ее опередил:
– А-а, kimsig. Это же еще один этрусский ритуал. Он даже лучше, чем dijlig, потому что в нем активная роль принадлежит женщине. В ходе него она с помощью рта и языка…
– Твоя очередь, – снова перебила его Ренни.
На самом деле она не очень хотела продолжать игру теперь, когда из-за отсутствия гласных она стала бессмысленной, но она не могла допустить, чтобы он закончил фразу. Потому что образы, которые возникали перед ее внутренним взором, заставляли ее хотеть взять его за руку, увлечь на софу и заняться с ним тем, о чем он говорил. Но когда он положил «p» перед «s» в x-rays и Ренни заметила, что он держит в другой руке «y», она прокрутила в уме все возможные варианты с гласными. Passy? Pessy? Pissy? Pus…
Захлопнув доску, она убрала ее в коробку и поднялась.
