Потом венценосный кузен рассказал свою часть истории, он просто шел, а в какой-то момент не обнаружил меня за своей спиной. Побежал обратно, тоже звал, искал, выскочил на какую-то развилку и тогда услышал мой голос. В общем, так мы обнаружили, что в подземелье сохранились древние ловушки в виде порталов на близкие расстояния. Можно только восхититься умом того, кто построил лабиринт, ведь если бы я или кто-то другой шел один, то никогда бы не заметил, что его постоянно перекидывает куда-то. При таком раскладе найти выход нереально. Я человек не мстительный, но в тот момент мне как никогда хотелось, чтобы маг, закинувший нас сюда, получил сполна за свои деяния. Не знаю, как ему удалось бросить в нас заклинанием переноса, но ничего другого, объясняющего наше попадание в лабиринт, в голову не приходило.
Когда идти уже совсем не оставалось сил, мы ложились спать. Раньше мне казалось, что я не смогла бы уснуть на жесткой лавке или на неудобной кровати. Ерунда, спать можно и на камнях. Объятия Августиана уже не воспринимались неприличными, потому что спать, прижавшись друг к другу, намного теплее. Это в первое время волнуют условности, несвежее дыхание или запах пота, а после двух или трех дней думаешь только о том, как прожить следующий и не потерять надежду. Мои кубики льда нас очень выручали, в подземелье было достаточно влажно и сил у меня на них много не уходило. С едой обстояло хуже, мизерные запасы закончились еще пару дней назад, как мы их не растягивали. По нашим подсчетам выходило, что под землей мы находимся четверо суток, а может, и больше.
Физические силы таяли быстрее магических, мы все чаще и дольше отдыхали, а чувство безысходности и отчаяния только усугубляли ситуацию. В голове билась мысль, что можно просто лечь и уснуть, чтобы уже никогда не проснуться. Но тут вспоминались слова провидца о том, что без передачи дара он не мог умереть. Получалось, что мне волей-неволей придется скитаться по подземелью. Возможно, я даже выберусь на поверхность спустя несколько месяцев, но кто сказал, что я после этого проживу дольше, чем это будет необходимо дару? Поэтому я гнала мрачные и упаднические мысли прочь, вспоминала о Роберте и Даньке, о Двэйне и Саиде, о деде, о сестре и родителях.
С Августианом мы старались не разговаривать о будущем, обходили тему нашей вероятной смерти и частенько просто молчали. Кузен не пытался больше навязать мне свое отношение к любви, то ли не верил в то, что мы выберемся, то ли просто решил не раздражать меня. В то, что он вообще забыл о своих чувствах или вдруг прозрел, увидев меня в нелицеприятном виде, я не верила, слишком уж заботливы и нежны были его руки, поступки.
Вчера я невольно стала охотником. Вот только никому и никогда я не рискну рассказать, какую дичь добыть, а потом съесть мне довелось. До сих пор волны тошноты накатывают от воспоминаний об этом эпизоде. Мы брели, каким-то чудом умещаясь в узком тоннеле плечом к плечу, и тут в неясном свете что-то мелькнуло живое и юркое. Не задумываясь, я бросила в мелкую зверюшку магией. Вышло спонтанно и, скорее, от страха.
— Дорогая, ты добыла для нас ужин! — обрадованно воскликнул Августиан, когда мы обнаружили замороженную крысу в нескольких шагах от нас.
— Ты хочешь это съесть?! — скривилась я, глядя на тушку животного.
Когда я стала называть короля на «ты», не помню. Само как-то вышло. Да и странно говорить что-то вроде: «Ваше Величество, отвернитесь, я хочу справить малую нужду». А иногда коридоры были настолько длинные и прямые, что с подобной просьбой приходилось обращаться не только мне.
— Мы хотим, — поправил меня Августиан. — И ты тоже будешь есть эту вкусную и питательную крысу. Это не обсуждается.
И ведь заставил. Хотя стоит признать, что выпотрошенная и хорошо прожаренная крыса мало чем отличалась по вкусу от дикой птицы. А вот запах… Мне кажется, вонь от палёной шерсти пропитала меня насквозь. Но больше всего нас расстроил размер тушки. Крыса пусть и была крупнее, чем те, что я видела в городе, но мяса в ней оказалось совсем немного.
Несколько раз за эти дни я пыталась воспользоваться даром предвидения, чтобы найти верный путь, но он молчал. Я успокаивала себя мыслью, что мы и так идем правильно, но уже не верила в это.
Сегодня идти было труднее, чем обычно. Сказывались отсутствие сил и частично разрушенные коридоры подземелья. Нам пришлось несколько раз возвращаться назад до ближайшей развилки и выбирать другой путь. Когда очередной ход закончился завалом, я не выдержала:
— Все, я больше не могу.
Я опустилась на землю, идти дальше не было ни сил, ни желания.
— Анна, ну еще немножечко, — присел рядом Августиан. Он был таким изможденным и грязным, что ни один придворный никогда не признал бы в нем короля. Я наверняка выглядела еще хуже. — Я уверен, мы где-то недалеко от выхода. Посмотри, как много стало обвалов, земли на полу, а вон там корни пробиваются. До поверхности уже близко.
— Пойдем, обязательно. Посидим немного и пойдем.
Обхватила руками колени
