В подворье бабы Ховры выкопали и заложили в погреб картошку на зиму, насолили, насушили грибов, заготовили ягоду, насушили разных лекарственных трав от всех болезней. Этим распоряжалась сама Хвора, она в этом деле была большим специалистом, знала, в какие дни лучше собирать, как правильно сушить. Это было очень важно, ведь больниц тогда не было, а болезни вязались самые разные. За советом все шли к бабке Ховре.
В конце войны денег ни у кого не было, но хозяйство заводить надо было, дед Гриша выменял бартером двух поросят, курей и даже одну козочку в соседнем селе. Они с Таней наготовили для этого бревен, досок, дед сделал тележки рабочие и выменял все это на живность для разведения хозяйства.
Каждый вечер Таня спешила к своим цветам, посаженным на клумбе. С таким заботливым уходом и участием цветы за лето выросли, расцвели, радуя хозяйку дивной красотой. Таня подолгу разговаривала с ними, улыбалась им, они в ответ кивали ей головками. Для Тани ее цветы были и радостью, и печалью одновременно.
Однажды, Тане пришла в голову мысль сходить к реке Неруссе вместе с дедом, посетить убежища, где они жили во время войны, в поисках чего-то полезного, ведь они бежали, не взяв ничего из своих вещей. В одно прекрасное утро они отправились с дедом Гришей по этому маршруту. Дойдя до реки Неруссы, дед и внучка в очередной раз не переставали поражаться ее величественной красоте. Речка петляла между кореньями деревьев, вода на удивленье была удивительно светлая, а ее брызги в лучах солнца были похожи на брилиантовые россыпи. Таня залюбовалась красотой Неруссы, но сразу же нахлынули воспоминания о былой войне. Вспомнились бомбежки и пожарища села, побег и жизнь в убежище.
Подошли они к землянкам, постояли посмотрели на проваленные крыши, сами землянки от дождей, снега провалились и почти сравнялись с землей. Дед и внучка попытались найти что-то из своего быта, но полицаи давно забрали отсюда все, что их интересовало. Как это водится у людей такого рода, они все растащили. Таня нашла свое зеркальце, а дед нашел сковороду, несколько ложек, да чашек. Далее они посетили могилку Ванечки, да убитого партизана, которого Таня впоследствии прозвала Боярским. Девушка по традиции положила на их могилы по букетику осенних цветочков.
Память, память…Она течет в наших сердцах, как бесконечные воды Неруссы.
Клавдия и фриц
Наступила осень, а вместе с ней наступил и долгожданный Покров. В это время люди заканчивают сбор и укладку в зиму урожая и отмечают это именно в Покров. Таня вышла рано утром на улицу, чтобы насладиться свежим осенним воздухом. С деревьев уже давно облетела листва, и ее размело по всему двору, словно разноцветное покрывало. Ночи стали холодные, клумбу с цветами Таня привела в порядок, выкопала клубни, убрала их на зиму, вскопала землю. А те цветы, что стояли засохшими, грустно опустив свои головки, отдавали щедро свои семена. Таня собирала семена цветов в пакетики и благодарила своих любимцев за щедрость.
На огородах еще красовалась капуста, ее снимали после первых заморозков и ждали благоприятного времени для засолки. Над осенними полями и лугами грустно курлыкали журавли и иногда подавали голоса запоздалые гуси. В тотгод выдался хороший урожай на дубовые желуди, которые падали на землю, они были отличным кормом для свиней. Сбором желудей занимались в деревне от мала до велика, их собирали в мешки и возили на тележках домой.
На сборе желудей Таня приметила незнакомого молодого мужчину рядом с Зиной Комогоровой, он усердно помогал Зине собирать желуди. Когда желуди на земле заканчивались, он залезал на дуб и усердно тряс урожай с веток, да так старался, что один раз сам загремел вместе с желудями. Таня оказалась рядом с ним и подбежала к нему узнать, нужна ли помощь. Он посмотрел на нее своими добрыми голубыми глазами и переспросил: «Was? No gud! No gud!».
К нему подбежала Зина, что-то весло по-немецки защебетала, пока она была в Германии на работах, смогла выучить немецкий. Она взяла мужчину за руку и, повернувшись к людям, важно сообщила: «Это мой муж. Он австриец.
Зовут его Геннадий, русский язык мы учим и скоро будем говорить».
Дед Гриша спросил:
– Где же ты с ним познакомилась? Он воевал за немцев?
– Да он тоже по призыву был на войне, не успел никого убить, попал в плен.
Я работала в этом лагере, там мы и познакомились, я спасла его иначе его бы расстреляли. Она взяла его под руку и пошла, но голос подруги Ани их остановил:
– А как же твой жених, Ваня Цыганок, что будет, когда он вернется с войны?
– Пусть сначала вернется, писем от него я не получала, жив он или нет, неизвестно.
– Ишь, какая цаца Зинка оказалась, жениха себе отхватила из немецких пленных, своих не хватило. Да, война всех перемешала, – закачал головой дед Гриша, закурив махорку. – Жаль, что она быстро увела его, я бы погутарил с ним по-немецки.
Аня продолжала:
– Зинка хороша, тоже мне! Променяла русского красавца-жениха на австрийца непонятного.
Дед Гриша на это ответил,
– Ну, сначала русский жених пусть вернется живым и невредимым, да и какие теперь уже могут быть разборки, война всех перемолола. Эта Зинка кого хочешь на место поставит, всем глаза вырвет за своего австрийца. А Ваня коль вернется, найдет себе девку еще краше и умнее, девок в деревне на всех хватит.
В послевоенное время в деревне новости распространялись с молниеносной скоростью. Вскоре стало известно, что на самом деле произошло в судьбе Зинки. Со слезами на глазах она провожала на фронт своего жениха, Ваньку, обещала ждать с войны. Писем с фронта она от него так и не получила, да и почта в деревне не работала, а потом деревню и вовсе сожгли. Зина в последствии была угнана немцами в Латвию. Когда фронт шел на запад, образовались советские лагеря для военнопленных. В одном из таких лагерей Зинка стала работать кухонной рабочей. Вот там-то и приглянулся ей голубоглазый коренастый австриец. Зина учила его русскому языку, а он учил ее немецкому. Она была рабочей, а он был пленным за колючей проволокой. Между ними сначала завязалась привязанность, которая впоследствии переросла в любовь.
Однажды во время обеда один часовой по секрету рассказал ей, что двое его друзей собрались убить
