– Неужели не понимаешь?
– Не понимаю...
– Сейчас поймешь... – Он сжал Алене плечо так, что она с трудом удержалась от вскрика. – А может быть, то, что все это время происходило между нами, и не любовь вовсе?!
– А что?
– Пик ненависти, вот что! Высшее ее проявление?!
– Совсем обалдел, да?!
– Да! Я обалдел! Я свихнулся! Я принял за любовь... В общем... – прошипел он, действительно глядя на нее с ненавистью, – я готов убить вас обоих...
И он быстро пошел прочь. Алена видела его сжатые кулаки и вжавшуюся в плечи голову. Что же произошло? В чем дело? Он сейчас говорил о любви? Да... он говорил о любви... О любви вообще... О любви как понятии... О любви в принципе... После Раискиного дня рождения они с Астаховым не могли оторваться друг от друга, но он ни разу не сказал, что любит ее. Может быть, он любил как раз и не ее, а, так сказать, процесс любви... совокупление как таковое... совокупление в принципе и совокупление как понятие. А тут вдруг в этот интимный процесс попытался встрять посторонний индивид по фамилии Любимов. Но каков же подлец этот посторонний индивид! Алена даже не ожидала от него такой прыти. Ну надо же какой шустрый – и откуда что взялось? Он не в состоянии разобраться с простейшей компьютерной программой, а тут вдруг такой недюжинный всплеск интеллекта! И когда он только успел?! Ах да-а... Не зря же Стасик сегодня так спешил, якобы по важным делам! Даже попросил выключить за него компьютер! Ну и мерзавец! Повесил на нее свой комп, чтобы было время устроить ей же подлянку! Хорошо... Допустим, Любимов негодяй и мерзавец, а кто тогда Астахов? Как он изысканно выражался на предмет высшего проявления ненависти! А что? Может быть, так и есть на самом деле? Ненависть сладка не меньше, чем любовь! Ей ли этого не знать! Неужели и она не любит Петра? Не любит... Нет... Она любит... Любит... Как же сильно она его любит...
Весь вечер Алена просидела на диване, почти не меняя позы. Она ждала Астахова. Он не пришел и не позвонил. В 23.30 Алена набрала номер Любимова.
– Зачем ты это устроил, Стасяра?! – мрачно спросила она.
– Я люблю тебя, и... – ответил он.
– Хватит врать! – оборвала его она.
– Когда другие тебе это втюхивают, так ты слюнки распускаешь, а как я, так сразу вру, да?!! А я не вру! И ты это знаешь!
– Когда любят, не уходят к приятелям от почти обнаженной женщины!
– Ага! Я так и думал! Ты мне никак не можешь простить, что я на тебя сразу не набросился, как какой- нибудь половой извращенец! А я, может быть, не могу прямо так, когда с верхнего балкона друзья по институту смотрят! Мне, может быть, надо, чтобы был интим, и мы только вдвоем... Потому что когда любовь, то другие лишние...
– Любимов, прекрати заливать! – опять прикрикнула на него Алена. – Ты не любить меня собирался, а «попользоваться насчет клубнички», как говаривали классики отечественной литературы! Ты хотел с приятелем «посидеть по-мужски», а мной на десерт закусить! На сон, так сказать, грядущий!
– А ты?! А ты на что со мной рассчитывала?! – тоже взвопил Любимов. – Хочешь, я скажу, что ты думала, когда согласилась со мной встретиться?
– Ну!
– Ты думала, что как-нибудь перекантуешься со мной, с жалким Стасиком, поскольку другого желающего нет, а тело мужика просит!
– Идиот! – крикнула Алена.
– Может, и идиот, а только правду сказал! Разве не так?!
– Нет! Не так! – опять крикнула Алена, но былого запала уже не было. Она тяжко вздохнула и очень тихо произнесла: – Не совсем так, Любимов...
– Ага! Значит, тебя только степень не устраивает, а в остальном я прав?
– Ну хорошо... Пусть мы оба были не на высоте, но... Словом, в Петра я влюбилась по-настоящему! Понимаешь ты это или нет?!
– А может, я тоже понял, что жить без тебя не могу! Пока ты сиднем сидела дома, я знал, что никуда не денешься, явишься на службу, и мы будем с тобой бок о бок восемь часов работать рядом, да еще и обедать вместе пойдем. А теперь, когда ты вдруг ни с того ни с сего втрескалась в Астахова, мне хоть в петлю! Неужели ты в самом деле думала, что я такой безмозглый и без тебя в компьютере не могу разобраться?! Да мне просто нравилось, когда ты мне объясняешь и в щеку при этом дышишь, поняла?!
– Стасик, не шути так... – жалко пролепетала Алена.
– Какие уж тут шутки! – горько ответил Любимов. – Я так прямо и сказал Петрухе, что сто лет уже тебя люблю, а он тут подвалил на мной же удобренную почву!
– Что ты несешь?
– То самое! Честно говоря, я был уверен, что он мне в зубы даст! И я готов был с ним подраться! Я даже мечтал об этом! Представлял, как ты выходишь на улицу, а тут мы с Астаховым... Кто кого, в общем... А он что?!
– Что?!
– А он даже не подумал мне по морде съездить! – зло рассмеялся Любимов.
– Он, между прочем, хотел нас убить! – не могла не вспомнить Алена. – Он мне прямо так и сказал!
– Чего ж тогда не убил?!
– Да потому что ему противно было слушать про... мои родинки! Он ведь подумал, что у нас с тобой и впрямь все было...
– А что, скажешь, не было?!
– Да... тот раз не считается...
– Еще как считается! Тем более что за родинки он должен был бы от меня вообще одно мокрое место оставить, а он ничего... Будто так и надо...
– Так ты ж, подлец, про загс наплел! Он же порядочный человек!
– Слушай, Аленка, ну откуда тебе знать, порядочный он или нет! Вот меня ты действительно сто лет знаешь! А его – без году неделя!
– Сам же говорил, что он отличный мужик! – напомнила ему Алена.
– Но я же не знал, что ты вляпаешься в этого мужика, как в грязь...
– Стасик! – опять угрожающе повысила голос она.
– Ну что – Стасик! – повысил голос и Любимов. – Я тебе больше скажу: из всех этих сумасшедших любвей ничего хорошего не получается! Запредельная страсть, она что?!
– Что?!
– То! Она вспыхнула и перегорела, как лампочка! А я тебе настоящее чувство предлагаю, проверенное годами совместной работы! Оно не перегорит! Выходи за меня замуж, Аленка!
– Дурак ты, Стасик... – только и смогла ответить она.
– Вот ведь на свою голову позволяю тебе всячески измываться!
– Да я не измываюсь...
– Измываешься...
– Ну ладно, прости... Больше не буду...
– Это, конечно, приятно слышать, но все-таки что ответишь на мое предложение?
– Про замуж?
– Да!
– Не могу я, Стасик... Прости... Я люблю его... – сказала Алена.
– Может, передумаешь еще? – предложил Любимов.
– Вряд ли...
Стасик тяжело вздохнул в трубку и сказал:
– Но я все-таки не буду терять надежды?
– Конечно, не теряй... Только не вздумай еще раз пристать к Астахову со всякой чушью!
– Ты, главное, сама к нему не приставай! Надо же иметь чувство собственного достоинства!
– О своем достоинстве лучше думай! – призвала его Алена.
