Оказалось, рассуждения Архипа — неплохое средство от бессонницы. Я ещё услышал, как вернулся Сашка.
— Знаете, — сообщил он, — станция работает, только ничего не слыхать, треск…
— Наверное, где-то гроза… — опять сказал Архип.
— Да, на западе сверкало, — ответил Зуб. — Но прошло стороной.
День восьмой
— Слушай, отвяжись! Савка, будь человеком, дай поспать! — заворчал я, и, повернувшись на бок, уткнулся носом в стенку.
Механик пропустил эти слова мимо ушей и с удвоенным энтузиазмом принялся меня теребить. Спросонья испугавшись, что этот бугай ненароком повредит мне плечо, я подумал, что шансов снова заснуть немного, а плечо ещё пригодится. Ничего не поделаешь, надо вставать. Спускаясь на пол, я бубнил под нос:
— Всё, всё! Уже встаю. Видишь, встал!
Вздыхая и позёвывая, я зашнуровал ботинки, а Савелий взял в оборот Партизана; с ним он тоже не очень церемонился. Не совсем проснувшийся лесник, глядя на бешеную жестикуляцию механика, хлопал сонными глазами. Тот старался что-то вымолвить, но получалось не очень понятно.
— Подожди, подожди, успокойся! — заворчал Партизан, пытаясь в сумраке вагона разжечь свечу; за грязным окном едва-едва забрезжило. — Хочешь сказать, что ходил к броневику?
Савелий закивал.
— И Лешего там нет?
Савелий снова закивал, а я подумал, что, наверное, не стоило тормошить нас из-за этой ерунды. Куда, скажите, этот Леший денется? Может, по нужде отошёл? Хотя, ради этого далеко ходить не надо. Значит, нашлись у человека другие дела. Узнать бы, какие? Если разобраться, где-то Савка прав: странно это — был, и нет, но психовать-то зачем?
Предположим худшее: Лешего утащила тварь. Тогда придётся допустить, что она прихватила его рюкзак, за которым пришлось зайти в вагон, оружие и одежду. И я, вслед за Савелием, начал беспокоиться, потому что, как ни старался, не мог сходу найти случившемуся мало-мальски подходящее объяснение.
Мы собрались около броневика. Савелий потерянно смотрел на нас, будто надеялся — сейчас мы решим проблемку, и всё станет, как прежде. Если б мы знали, как эту проблему решить!
— Надо искать… — набычившись, произнес Савелий. Он смотрел исподлобья, словно укорял: хватит ерундой заниматься, друг попал в беду, а от вас никакого толка, окромя пустой болтовни! Механик зашагал прочь.
— Не дури! Нужно ехать! Тебе понятно, чудик? — сказал Сашка, и неуверенно добавил: — А Лешего мы найдём… после…
— Действительно, сейчас рассветёт, подожди немного, — сделал ещё одну попытку остановить механика Партизан.
Когда взошло солнце, лесник отыскал едва заметную полосу примятой травы. Кажущийся тёмным из-за сбитой росы зигзаг перечеркнул сверкающий в утреннем свете луг. След уходил от эшелона, а там, где на месте подсохшей лужи осталась грязь, мы увидели отпечатки рубчатых подошв. Сделав небольшую петлю, след вновь привёл нас к железке, здесь и оборвался.
— Возвращаемся, — сказал Сашка.
— Почему? — спросил Савелий.
— Потому! — ответил Сашка, но, увидев налившееся кровью лицо и стиснутые кулаки механика, поспешил объяснить: — Откуда мы знаем, что у него на уме? Как бы в засаду не угодить.
Логично, не поспоришь. Мы и не спорили. Савелий, поняв, что Леший жив, заметно успокоился, а что ушёл, никого не предупредив — он же умный, ему виднее, может потом и объяснит, зачем он это сделал. И механик сказал:
— Быстло, поехали!
Мы не поехали ни быстро, ни медленно: броневик не завёлся. Савелий открыл капот, я тоже заглянул во внутренности машины. Вроде бы, вчера там было точно так же. Только вчера машина работала, а сегодня — нет. Беда-а…
— Починить сумеешь? — спросил Партизан потухшим голосом.
Механик растерянно трогал руками какие-то шланги. Показалось, он не расслышал вопрос, но потом кивнул.
— За сколько управишься? — поинтересовался Сашка.
— Полдня, — прошептал Савка, и, наморщив лоб, прибавил, — навелно.
— Полдня, или день, или два, — Сашка пнул колесо. — Точно сказать не можешь. Понятно-о…
— Это он сломал машину? — спросил Савка, будто мы знали ответ на этот вопрос. — Зачем он так?
— Затем, чтобы ты его не догнал, вот зачем, — озлился Сашка. — Гнида твой Лешак. Мы-то с ним посидели, покурили, бутылочку допили. Если б знал, для чего он хотел в броневике переночевать, пристрелил бы!
— Ерунда, — наконец подал голос Архип, — никакой логики. Куда ему идти? К чужакам? Тогда зачем машину ломать?
— Найдём его, и узнаем, зачем, — Сашка плюнул на колесо броневика. — Давайте сначала с нашим делом закончим, а потом уж Лешим займёмся.
— Зачем он так? — повторил Савелий.
— Эх, Савка, простой ты человечек… кажись, попали мы в беду… — вздохнул Партизан. Он ссутулился, ружьё бессильно ткнулось прикладом в землю, повиснув в опущенных руках. Но глаза лесника колюче зыркали исподлобья. — Ладно, хорош, давайте собираться.
В то утро Партизан больше не вымолвил ни слова, сборами руководил Сашка.
Опорожнив рюкзаки, мы положили туда патроны — каждый столько, сколько сумеет унести. Сашка приказал, в придачу к своему оружию взять по автомату, Партизан схватил приглянувшуюся винтовку. При этом он криво ухмыльнулся, и Сашка, запнувшись взглядом об эту ухмылку, промолчал. Архип вылез с идеей, что в костюмах химзащиты можно пройти через поражённый вонючим мхом участок. Хоть и не велика тяжесть, но мы и так прилично нагрузились. А с другой стороны, если получится одолеть весь путь не уходя с железки в лес, дело будет того стоить. Опять же: в болоте не придётся бултыхаться, что тоже плюс. Ещё какое-то время ушло на подбор и примерку этих костюмов.
Мы рассовали по карманам всякую мелочь, а перед дорожкой плотно позавтракали, ужинать, если всё сложится, будем в Посёлке. Я бросил последний взгляд на эшелон, на ощерившийся распахнутым капотом броневик и вздохнул.
— Не переживай, — успокоил меня Сашка, — ещё вернёмся. Ладно, ребята, тронулись…
Мы вышли на околицу, а там немного замешкались. Над
