Колумб открыл Америку, неизвестный мир, пытаясь проложить новый путь в уже известную страну, Китай. Но, когда он обнаружил новую землю, у него не было слова для описания того, что он сделал. Не получивший формального образования Колумб знал несколько языков – итальянский, португальский, кастильский, латынь, в дополнение к генуэзскому диалекту, языку своего детства, – но только в португальском имелось слово (discobrir) для обозначения «открытия», причем появилось оно недавно, лишь после неудачной первой попытки Колумба в 1485 г. заручиться поддержкой короля Португалии для организации экспедиции.
Появление понятия открытия совпало с планами успешной экспедиции Колумба, но сам он не пользовался этим термином, поскольку писал отчеты о своей экспедиции не на португальском, а на испанском и латыни. Ближайшие по значению латинские глаголы – invenio (находить), reperio (приобретать) и exploro (изучать), от которых образуются существительные inventum, repertum и exploratum. Invenio использовал Колумб для объявления об открытии Нового Света, reperio – Ян ван дер Страт для названия альбома гравюр, иллюстрирующих новые открытия (ок. 1591), а exploro – Галилей, когда сообщал об открытии лун Юпитера (1610){117}. В современном переводе все эти слова часто передаются словом «открытие», но при этом мы забываем, что в 1492 г. устоявшегося понятия «открытие» еще не существовало. Даже по прошествии ста с лишним лет Галилей, писавший на латыни, был вынужден прибегать к таким обтекаемым фразам, как «неизвестный всем предшествующим астрономам», чтобы передать его смысл{118}[84].
Вскоре во всех европейских языках укоренилось одинаковое метафорическое использование слова «открыть» для описания путешествия с целью поиска новых земель. В авангарде шел португальский язык, поскольку португальцы первыми, начиная с 1421 г., предприняли ряд экспедиций с целью найти морской путь к островам пряностей в Индии, вдоль побережья Африки (попутно выяснив, что, вопреки общепринятому мнению, которому учили в университетах, в экваториальных областях не слишком жарко и там можно жить). Слово descobrir использовалось уже в 1484 г. и означало «исследовать» (вероятно, это перевод латинского patefacere, открывать). Однако в 1486 г. Фернан Дульмо предложил совершенно новый вид предприятия, путешествие через океан на запад, в неизвестные края, с целью найти (descobrirse ou acharse – открыть или найти) новые земли (это было через два года после того, как Колумб предложил плыть на запад, чтобы добраться до Китая){119}. Вероятно, путешествие так и не состоялось, однако это было бы скорее открытие, а не исследование. Дульмо ничего не открыл, но его идея открытия вскоре зажила своей жизнью[85].
Новое слово начало распространяться в Европе после публикации в 1504 г. второго из двух писем, написанных (предположительно) Америго Веспуччи, где он описывал свои путешествия в Новый Свет по поручению португальского короля. Это письмо к «Пьеро Содерини», написанное и впервые опубликованное на итальянском языке, к 1516 г. выдержало уже больше десяти изданий. В итальянском тексте девять раз встречалось слово discoperio, позаимствованное из португальского; в переводе на латынь (с промежуточным французским) слово discooperio встречалось дважды{120}. Это было первое использование слова в современном значении «открытие»: discooperio есть в поздней латыни (слово встречается в Вульгате, латинском переводе Библии), но лишь в значении «обнаруживать». Поскольку discooperio отсутствует в классической латыни, широкого распространения термин не получил; в любом случае концепция открытия была настолько новой, что поначалу требовала разъяснения. Веспуччи любезно пояснял, что пишет об обнаружении новых земель, «о которых ничего не сообщали древние писатели»[86].
Новое слово распространялось так же быстро, как и известия о Новом Свете. Фернан Лопеш де Каштаньеда опубликовал свой труд «История открытия и завоевания Индии португальцами» (História do descobrimento e conquista da Índia) (то есть Нового Света) в 1551 г.; его быстро перевели на французский, итальянский и испанский, а затем на немецкий и английский, и он сыграл ключевую роль в укоренении этого нового слова. О скорости его распространения можно судить по появлению в названиях книг: голландский язык – 1524 (но затем только в 1652); португальский – 1551; итальянский – 1552; французский – 1553; испанский – 1554; английский – 1563; немецкий –1613.
Книгопечатание
Ниже приводятся данные о количестве напечатанных экземпляров книг; естественно, это лишь приблизительная оценка. Революция в книгоиздании была масштабной, но одновременно растянутой во времени, и этот процесс в точности совпадает по времени с научной революцией (см. ниже). В 1500 г. она только начинала ускоряться:
(Из Buringh & van Zanden. Charting the ‘Rise of the West’, 2009. 418.)
Если для Веспуччи концепция открытия была новой, то, наверное, это же относится и к изобретению? В XVI и XVII вв. порох, книгопечатание и компас чаще всего упоминались в числе изобретений, доказывающих превосходство современных людей над древними. Все они появились до путешествия Колумба, но мне не удалось найти письменных упоминаний о них до 1492 г.{121} Именно открытие Америки продемонстрировало значение компаса; книгопечатание и порох, возможно, тоже считались революционными в своих областях, но были признаны таковыми только в постколумбовский период. И для этого были веские причины: считается, что первое сражение, исход которого решил порох, состоялось в 1503 г. при Чериньоле, а до 1500 г. влияние книгопечатания было невелико.
Мы привыкли к разным значениям слова «открытие» и поэтому склонны предполагать, что оно всегда означало примерно то же, что и в наши дни. «Неожиданное открытие – оказывается, мне положен возврат налога», – говорим мы. Но «открытие» в этом значении следует за упоминанием об открытии Колумбом Нового Света; именно путешествия с целью поиска новых земель дали толчок к использованию слова «открыть» в значении «обнаружить», и этому способствовала практика перевода invenio как «открытие». После 1492 г. основное значение слова «открыть» – не просто «обнаружить» или «выяснить»: тот, кто объявляет об открытии, подобно Колумбу, заявляет о том, что он первым сделал это, проложил дорогу тем, кто последует за ним. «Мы открыли тайну жизни», – во всеуслышание объявил Фрэнсис Крик в пабе Eagle в Кембридже 13 февраля 1953 г. – в день, когда они с Джеймсом Уотсоном поняли структуру ДНК{122}. Открытия – это определенные моменты в необратимом историческом процессе. Концепция открытия несет с собой представление о времени как о линейном, а не циклическом. Если открытие Америки было счастливой случайностью, то оно сделало возможным еще более выдающуюся случайность – открытие открытия{123}[87].
Я сказал «более выдающуюся», поскольку именно само понятие открытия изменило наш мир так, как не могло изменить просто обнаружение новых земель[88]. Раньше считалось, что история повторяет себя, традиция служит надежным путеводителем в будущем, а величайшие достижения цивилизации принадлежат не настоящему или будущему, а прошлому, Древней Греции и классическому Риму. Конечно, наш мир создан наукой и технологией, но научный и технический прогресс зависит от существования одного важного допущения – допущения о возможности открытий[89]. Новый подход кратко изложил Луи Леруа (или Региус, 1510–1577) в 1575 г.{124}. Ле Руа, который был профессором греческого и перевел «Политику» Аристотеля, первым полностью осознал особенность новой эпохи (я цитирую по английскому переводу 1594):
Вещей, которые предстоит найти, гораздо больше, чем уже придуманных и найденных. Не будем столь наивными, чтобы слишком много приписывать древним, верить, что они знали все и все сказали, ничего не оставив тем, кто придет после них… Не будем думать, что природа преподнесла им все свои дары и что в грядущие времена она оскудеет… Сколько [тайн природы] были впервые узнаны и изучены в наш век? Новые земли, новые моря, новые люди, манеры, законы и обычаи, новые болезни и новые лекарства, новые свойства Неба и Океана, прежде нам неведомые, новые звезды? А сколько еще осталось для наших потомков? То, что
