Хантер зашел ей за спину. Он не коснулся ее. Но она ощутила жар, идущий от его тела. Совсем как в тот день на пляже, когда он поцеловал ее.
Она вздрогнула, и он положил руку ей на плечо.
Феррин оглянулась на него. Судя по горящим глазам, он тоже вспомнил их поцелуй.
– Итак, принять мяч…
– Именно, как насчет мяча? – улыбнулась она. Его руки медленно скользили по ее предплечьям к ладоням, которые он сжал в своих руках.
– Вы создаете норку для мяча. Не столько ловите его, сколько даете безопасное место для приземления. Как только ощутите прикосновения мяча, сжимайте руки. Пусть вам будет неудобно. Ничего страшного. Как только мяч коснется рук, он у вас. И никто вас не блокирует.
– Какое огромное облегчение! – воскликнула она.
Ее руки слегка дрожали. Она вдруг осознала, что хочет научиться ловить мяч. Что хочет уметь это делать. А если не сумеет? Что тогда будет? Хантер с отвращением отвернется? Уйдет? Или вспылит? Впрочем, она не представляла, чтобы он вышел из себя.
– Хорошо. Итак, когда вы раньше ловили мяч, что было всего труднее? – спросил он.
– Держать глаза открытыми. Неприятно видеть, как что-то в меня летит, – призналась она.
– Справедливо. Сейчас открою тайну, – пообещал он.
Она повернулась к нему, потому что была в его объятиях, а это не давало сосредоточиться. Но ведь она хотела услышать его тайны!
– Да?
– Я тоже не всегда смотрю. Просто выполняю все правила и стараюсь попасть на то место, где должен находиться. Остальное зависит от Кинга. Он должен попасть в цель.
Она откинула голову и засмеялась:
– Цель? Вот почему я так боюсь ловить мяч.
– Он не бросает мяч с большой силой. Хотите, я помогу в первый раз? – спросил он, снова кладя руки на ее плечи и поворачивая лицом к Коннору и Кингсли, которые терпеливо ждали.
– Нет, – отказалась она, набрав воздуха в грудь. – Я должна сделать это сама.
Кроме того, его близость очень ее отвлекала.
– Хорошо.
Хантер отошел на несколько шагов. Она наблюдала, с какой грацией он двигается. Наверняка это в нем от природы. При виде этого у нее всегда перехватывало дыхание.
Остановившись, он предостерегающе взглянул на Кингсли.
Тот улыбнулся, кивнул, и она поняла, что они сговорились дать ей непременно поймать мяч. Впервые в ее жизни мужчина, спортсмен, был полон решимости позволить ей преуспеть в чем-то, связанном с футболом. Она не потрудилась проанализировать тепло, зародившееся в животе и распространявшееся по телу. Знала, что это влечение.
Просто никогда не предполагала, что это так хорошо.
Она сложила ладони в горсть, как показал Хантер, и Кингсли вручил мяч Коннору, который отвел руку и бросил мяч с большей силой, чем она ожидала. Сразу было видно, что он уже некоторое время тренировался с отцом.
Ей потребовалось немалое усилие воли, чтобы не зажмуриться, пока мяч летел. Но она сделала это! Шагнула вперед, чтобы поймать мяч, и тот с глухим стуком оказался в ее руках.
Немного поколебавшись, она сжала пальцы:
– Я поймала мяч!
Хантер торжествующе завопил, а Кингсли и Коннор зааплодировали. Она разжала ладони, и мяч упал на землю. Хантер подхватил ее на руки и закружил.
– Я сам не сделал бы лучше, – заявил он и поцеловал ее.
Наблюдать, как Феррин ловит посланный Коннором мяч, было забавно. Забавно!
Это слово очень редко присутствовало в его жизни. Да и откуда ему взяться?
До того, как он перестал играть в футбол, работал на поле в полную силу, а после игры держался подальше от раздевалки, чтобы избежать общения с прессой. Если не считать редких появлений на новостном канале ТМZ и в колонках сплетен глянцевых журналов, он старался держать в секрете личную жизнь.
– Хантер! – окликнул Кингсли.
– Да?
– Я спросил, едешь ты завтра в Сан-Франциско на открытие ночного клуба «Секондз»?
– Звучит волнующе, – заметила Феррин. – Я не была в ночном клубе с выпускного вечера в колледже.
– Там будет очень весело. Коннор останется с няней из агентства Габи, а мы поедем, – сообщил Кингсли.
– Обычно с ним сидят мои родители, – добавила Габи, – но завтра они тоже едут.
– В ночной клуб? – удивилась Феррин.
– Кузен Габи, Гильермо де ла Круз, – совладелец клуба, – улыбнулся Хантер.
– Я никак не связывала его имя с вашим! – воскликнула Феррин. – Значит, вы из семьи испанских аристократов?
– Очень дальние родственники. Я из той ветви, которая оставила все позади, – пояснила Габи.
– Хочу увидеть своих новых кузин! – объявил Коннор.
– Теперь, когда мы обручились, – пояснил Кинг, – Коннор называет девочек Гильермо своими кузинами. Вообще, молодой человек, вам пора спать. Мы рано уезжаем.
– Ладно. Но мне нужна ванна и сказка на ночь, – потребовал Коннор.
– Погуляйте пока в саду, – попросила Габи Хантера и Феррин. – Мы скоро вернемся.
Габи и Кингсли встали, забрали Коннора и вышли из столовой. Хантер взглянул на Феррин. Та вертела в пальцах бокал для вина.
– Так вам понравились мои друзья?
– Очень славные люди, – искренне ответила Феррин. – Здесь я определенно вижу совершенно другого человека, чем на пляже и в доме тренера.
– Прекрасно. Я хочу, чтобы вы узнали меня лучше, – кивнул он.
– Все просто прекрасно. Не то что тогдашняя ночь в ресторане, где мы чувствовали себя как в аквариуме. Полагаю, вы привыкли к своей известности.
– Не совсем, – вздохнул он. Она не понимает, что взгляды окружающих привлекала не его известность, а дурная слава. – Хотите пройтись по саду?
– Да, – решила она, отодвигая стул и поднимаясь.
Он повел ее в ухоженный сад с освещенными дорожками, вьющимися через кусты и растения. В центре находился выложенный камнями патио с костровой чашей, в которой кто-то разжег огонь. Ночь выдалась настолько прекрасной, то Хантер подвел Феррин к скамейке и жестом предложил сесть.
Ему следовало снова спросить ее о документах. Попытаться добиться того, что ему нужно. Но он не хотел на нее давить. Ему нравилась Феррин, и он мечтал о… будущем?
Верно. Но у него не будет будущего, пока он не разгадает тайну смерти Стейши. А интуиция подсказывала, что ответ находится в тех записях из тренажерного зала, которые ему так и не удалось просмотреть.
Она подняла голову и взглянула на небо. Сейчас трудно увидеть звезды, но луна была полной. Большой и яркой.
Она прикусила нижнюю губу, и он невольно задался вопросом, что у нее на уме.
Она, в отличие от него, не носит в душе пятидесятифунтовую гирю прошлого.
– О чем вы думаете? – спросил он.
Обхватив себя руками, она посмотрела на него, при этом избегая встречаться с ним взглядом.
– Сегодня я позавидовала малышу.
– У Коннора замечательная жизнь, – удивился Хантер. – Думаю, он ее заслуживает, но понимаю, почему это может вызвать зависть.
– Не поймете. Хотя вы мечтали быть не ковбоем, а футболистом, все же имеете много общего с вашим отцом.
– А у вас нет ничего общего с вашим?
– Нет. Отчасти потому, что просмотр снова пробудит старую неприязнь и вражду, я
