Так почему она старается не расстроить его? Сделать все, что он хотел, а ведь отец никогда ничего для нее не сделал.
Потому что злом зла не поправишь.
Слова матери эхом отдались в мозгу. Она постоянно слышала их, пока росла, и теперь они были ее постоянными компаньонами, особенно когда она хотела свернуть с прямого пути. Хотела делать все, что пожелает, вместо того чтобы поступать честно.
Отец наконец сказал ей, что не желает разрешать Хантеру копаться в его документах. Интересно, знал он что-то или боялся, что, как только позволит посторонним заглядывать в его документы, они официально станут прошлым и тренер потеряет всякое значение? Хантер со своей стороны сказал, что будет уважать любое ее решение. Но она знала, что это не так. Неужели он сказал это только для того, чтобы она согласилась?
– Фу!
Звук ее голоса пронесся по комнате славы, созданной ее отцом. Она подошла к чулану, где хранились все коробки. Но почему-то не открыла их и вышла из комнаты, оставив компьютер включенным. Ей было все равно.
Она прошла через весь особняк, который никогда не станет ей домом, и вышла в патио.
Ветер был прохладным и сильным, но она продолжала стоять, наслаждаясь тем, как волосы хлещут ее по лицу, надеясь, что ветер прогонит мысли и оставит единственный прямой путь.
Но этого не произошло. Не произойдет ничего такого, что заставило бы ее сделать выбор.
Но она должна принять решение и придерживаться этого решения.
Чего боялся отец?
Записи из тренажерного зала во время тренировок, может, каких-то празднеств. А вдруг отец думал, что они найдут именно это?
Она должна знать.
Ведь многое из жизни отца совершенно ей не известно. Может, прочитав документы и просмотрев записи, она найдет ответы? Наконец сумеет его понять?
Решение нужно принять в отношении отца. Дело не в Хантере или его вопросах о прошлом. Нет никакой гарантии, что он найдет то, что искал. Мало того, она очень в этом сомневалась. Он может никогда не обрести ответы и покой, в котором так нуждался.
Значит, речь идет о ее собственном решении. С чем она сможет жить?
Она знала, что отчасти находится под влиянием собственных чувств к Хантеру, но для нее важнее узнать, что отец всегда находил в тех мальчиках, которых тренировал, чего не находил в ней?
Когда она вернулась из патио, в доме было тихо, если не считать тиканья напольных часов в коридоре. Она помнила их с детства. Тиканье очень утешало ее, когда родители скандалили. Она подошла и уселась на пол перед часами.
Маятник продолжал раскачиваться, совсем как она в выборе решения. Одна сторона – тренер, другая – Хантер.
Тренер… Ах, все это так сложно!
Хантер… Неплохо бы сделать его счастливым и позаимствовать у него немного этого счастья.
Она услышала звонок и взяла телефон. Взглянула на экран. Незнакомый техасский номер.
– Алло?
– Феррин, это Хантер.
Голос был вкрадчивым и бархатным, отчего по спине пробежали мурашки. Она не хотела признаваться себе, но скучала по нему.
Хантер встал рано и поехал в колледж, сообразив, что, если найдет старые записи тренировок, может, не придется ни о чем просить Феррин.
Но по приезде его встретил Грэм Питерс, бывший помощник тренера, выходивший из его офиса. Питерс был немногословен и откровенен: у него нет никаких записей, и он считает, что Хантер должен давно забыть обо всем и оставить прошлое в прошлом.
Хантер вышел из тренажерного зала и направился к машине, отчетливо понимая, что иного выхода нет: ему по-прежнему нужны коробки с записями тренера. Пора звонить Феррин.
Хантер все это время держался на расстоянии, надеясь в душе, что она позвонит и пригласит его просмотреть старые бумаги тренера. Но этого не произошло. А он ждал уже неделю.
Последние семь-восемь дней тянулись слишком долго. Он привык к действию. Хотя он осознавал, что продвигается к зоне защиты всего ярдов на десять за раз, не больше, и ему очень хотелось действовать быстрее.
Пока что он занимался благотворительностью. Работал вместе с Габи, собираясь спонсировать местную футбольную команду в детском оздоровительном центре, раздобыть разрешение на постройку которого помогла именно она. Кроме того, нашлось немало дел, чтобы загружать себя целыми днями и не думать о Феррин. Но по ночам… черт его возьми, если он не проводил каждую ночь, жалея, что не пошел дальше поцелуев на пляже.
Хантер пытался быть хорошим парнем. Но это оказалось трудно.
Он сделал несколько звонков людям, которых знал в прошлом. Прежний секретарь тренера в колледже дала ему номер сотового Феррин, когда он объяснил, что навещал тренера и не хочет беспокоить его, звоня на стационарный телефон. Раньше секретарь тренера всегда питала слабость к Хантеру.
Хотя он знал, что было бы лучше, если она позвонит ему, все же набрал номер и стал ждать.
Ее голос в трубке был приятным, он представил, как она улыбается, и понял, что скучал по ней.
Почему? Он знал ее всего неделю, но уже скучал.
Нужно взять себя в руки. Он винил Кингсли и Габи, заставивших его думать о будущем так, как никогда не думалось раньше. С первой женой Кингсли все было по-другому. Она была супермоделью и жила своей жизнью. Семьей их было трудно назвать.
Пока Хантер не увидел их вместе: Габи, Коннора и Кингсли, ему и в голову не приходило, что он тоже хочет семью.
Голос Феррин ворвался в его мысли:
– Хантер, я тут гадала: может, вы сдались и вернулись… туда, где обычно живете?
– Но вы знаете, что у меня здесь дом, – ответил он. – Правда, до того, как переехать сюда, я жил в Малибу.
– Почему же вы переехали?
– Хотел быть ближе к крестному сыну.
– Коннору, верно?
– Да.
Он услышал тяжкий вздох.
– Боюсь, я все еще не приняла решения относительно коробок.
«Черт бы все это взял!»
– Хорошо. Я звоню, чтобы пригласить вас на ужин со своими друзьями.
– Правда?
– Да. Никакого давления.
– Э-э… какие друзья?
– Коннор и его родители.
– Когда?
– Сегодня вечером. Ничего официального. По-моему, сегодня вечер тако.
Мексиканские тортильи с начинкой? Это вкусно!
– Вечер тако?
– Габи устраивает тематические ужины, – пояснил Хантер.
– Прекрасная идея! Хорошо, я поеду с вами. В какое время?
Хантер взглянул, не пришло ли сообщение в ответ на посланное им Кингсли. Пришло.
– В семь. Я могу заехать за вами в половине седьмого, – предложил он.
– Прекрасно. Что захватить с собой?
– Только себя. Подождете, пока я пошлю Кингсли эсэмэску?
Он наскоро напечатал сообщение Кингсли, подтверждая, что оба будут к ужину.
В ответ Кингсли прислал смайлик.
– Чем вы занимались все это время? – спросила Феррин, когда они возобновили беседу. – Опять благотворительностью?
Хантер откинулся на спинку кресла и скрестил ноги:
– Да. Договорился о поставке
