– Определенно, – сказал он вслух. – Но не сегодня. Сегодня мы живем в настоящем.
Она снова взглянула на него, и виноватой душе Хантера показалось, что она видит правду, несмотря на все обаяние, которое, как казалось, он излучал.
– Хорошо. Но вы знаете, как трудно идти вперед, сгибаясь под тяжестью прошлого.
Он потер шею и кивнул:
– Этот факт мне очень хорошо известен.
– Все в порядке. Это только наше второе свидание. Я просто пыталась помочь, – пояснила она. – Профессиональный риск, полагаю.
– Верно, преподаватель психологии. Почему вы преподаете, а не откроете практику?
– Мне нравится преподавание. Мои родители тоже были учителями.
– Ну да, тренер – это наставник в своем роде, верно?
– Я имела в виду своего отчима. Но и тренерская работа тоже может считаться преподаванием.
Она не считала тренера своим отцом. Интересно… но Хантер хочет знать больше. Сегодня он воспользуется случаем лучше узнать ее, а когда отвезет домой, расскажет правду о Стейше и прошлом.
Глава 4
В середине дня на пляже было не так много людей. Хотя она сказала, что хочет поговорить, теперь уже не была так в этом уверена. Хантер, казалось, был ей открыт, но она не хотела видеть под сексапильной внешностью того изломанного, несчастного человека, каким он был на самом деле. Она реагировала на чувственный призыв. Куда легче просто поцеловать его, уложить в свою постель, а затем указать на дверь.
Но она понимала его боль. Видела ее в те спокойные моменты, когда он думал, что она не наблюдает за ним. И женщина в ней хотела утешить его.
Секс – лучшее утешение.
По ее мнению.
Похоть.
Она так давно не встречала мужчину, который возбуждал ее так, как он.
Эмоции. От этих эмоций становилось не по себе. Она предпочитала славное, спокойное ощущение полного безразличия – вот чего она на самом деле хотела.
– О чем вы с отцом договорились? – спросил Хантер, останавливаясь, чтобы взглянуть на море.
– Не совсем понимаю, о чем вы.
Это было ошибкой. Нужно было купить футбольный мяч и позволить ему бросить мяч ей. Вот что следовало сделать. Но вместо этого ей понадобилось поговорить.
Мама… была бы более понимающей. Она, возможно, указала бы на те детали, которые сама Феррин наверняка упустила. Может, стоит объявить тайм-аут и прервать сегодняшнее свидание, чтобы позвонить маме?
Мысль показалась такой абсурдной, что она рассмеялась.
– Вы в порядке?
– Нет. Нет, не в порядке. Я предложила это, чтобы узнать вас лучше, но вы отплатили мне той же монетой, и я вдруг поняла, что не хочу сближаться с вами. Не хочу копаться в душе человека, любящего спорт, который я ненавижу. Человека, чего-то добивающегося от моего отца, которого я сама едва знаю. Человека, разбудившего во мне сознание собственной женственности. Я так привыкла контролировать себя и свое окружение!
Хантер поднял руки на уровень плеч и склонил голову набок:
– Я хотел играть в футбол. Люблю темп и физические нагрузки, и никому из нас не приходится так уж много думать во время игры.
– Я бы думала. Все равно не умею ловить мяч.
– Считаю, что можете.
– А вот мое прошлое говорит иначе, – ответила она, осознав, что позволила ему отвлечь ее от того факта, что она вроде как обнажила перед ним душу, а он сделал вид, будто ничего не заметил.
Нужно это запомнить. То, что он проигнорировал эмоции, которые она выказала перед ним, и спрятался за тему футбола. По-видимому, он очень ловко умеет ставить блок.
– Все это у вас в голове, – продолжал он. – Просто начинайте думать о себе так: я лучший ресивер в мире.
Она уставилась на него. Неужели ей не все равно, поймает она мяч или нет! Ладно, ей не все равно. Это единственное напоминание ей и отцу, что она не тот ребенок, которого он хотел или воображал, что заслуживает.
– Я попытаюсь, – пообещала она.
– Послушайте, думаю, сегодня серьезного разговора не выйдет. Это не в моем духе, и при одной мысли о таком мне становится как-то неловко. Хотите заняться серфингом?
– Серфингом?
– Да, мы могли бы взять напрокат гидрокостюмы и доски, – предложил он.
– Даю слово, что исповедаюсь в океане.
Сомнительно.
– У меня контрпредложение.
– Слушаю.
– Возьмем байдарки. Я знаю потрясающую бухту вон там, – показала она. – И в качестве бонуса: я могу грести, не опасаясь перевернуть байдарку.
– Принято. Где ее можно взять?
Она повела его в магазинчик, который давно приметила, где они купили плавки, купальник и заплатили за аренду байдарок. Она метнулась в раздевалку, чтобы переодеться, и поняла, что взволнована.
Надо забыть о похоти. Со временем пройдет. Она просто рада тому, что оказалась здесь с Хантером! Она так давно не радовалась обществу мужчины!
Феррин повесила одежду в шкафчик, предоставленный магазином, и вышла. Хантер уже болтал с компанией мужчин. Он что-то сказал им. Они помахали вслед, когда он отошел.
Болельщики.
У нее совсем другая жизнь. Он знаменитость, о чем легко забывалось, когда они оказывались наедине. Но ей важно было это помнить. Ему, должно быть, трудно отличать обожание любивших его болельщиков от осуждения людей, все еще не уверенных в том, что он не убивал подружку. Она не пыталась войти в его круг, и даже не думала, что захочет этого.
– Прекрасно выглядите, леди, – похвалил Хантер.
– Да и вы не так уж плохи, – улыбнулась она, хотя сейчас ей было не до флирта.
На нем были шорты, низко спустившиеся на бедра. А его рельефные мышцы произвели на нее такое впечатление, что она почувствовала желание коснуться его.
– Почему вы согласились провести со мной день? – спросила она немного погодя.
– Когда я вернулся домой, вы сидели на моем крыльце. Мама вырастила меня джентльменом.
Она успела узнать о Хантере одно: он постоянно сдабривал честный ответ юмором или сарказмом.
– Я серьезно. Вы знаменитость и должны бы встречаться с моделью или какой-нибудь роскошной женщиной.
Он положил руку ей на талию и привлек к себе:
– Я уже с роскошной женщиной, и при этом давно не знаменит. Я просто Хантер. Парень, который когда-то играл в футбол, а теперь здесь, с вами.
Ей хотелось верить его словам, и хотя она была уверена, что он сказал далеко не все, решила не прислушиваться к внутреннему голосу. Это всего лишь их второе свидание.
Хантер следовал за Феррин, которая гребла к укромной бухточке. Он не хотел говорить ей, что на каждую группу болельщиков, которые помнили его игру, находилось, по крайней мере, еще две, которые помнили, как его арестовали и обвинили в убийстве.
Он поэтому и не решался на длительные отношения с женщинами, поскольку знал, что рядом с ним они обречены на пристальное внимание окружающих.
Пришлось плыть примерно с час, прежде чем она показала на уединенную бухточку. Там была всего одна женщина с двумя ребятишками. Над головой кричали чайки, и больше никого вокруг.
Они вытащили байдарки на песок.
– Все было прекрасно, – заметил он.
– Я рада. Этот вид не спорта мне нравится.
– Почему вы
