Он обнял ее за плечи и прижал к себе:
– Зато теперь вы умеете ловить мяч.
Она рассмеялась, но смех звучал вымученно.
– В чем дело?
– Не все призраки можно прогнать смехом. Мне двадцать пять, Хантер. Не следовало бы завидовать малышу только потому, что отец его любит, – грустно усмехнулась Феррин. – Может, это слишком глубоко для вас и не соответствует тому, что вы думаете о нас с вами и наших отношениях, но что есть, то есть. Относительно тех документов, которые вы хотите видеть: я, скорее, сожгу их, потому что они олицетворяют все, что он любил больше меня.
Рука Хантера, лежавшая на ее плече, упала. Он согнулся, сжав ладонями голову. Боже, не нужны ему эти сложности. Он всего лишь добивается разрешения увидеть документы. С него хватит сплетен, слухов и домыслов. Ему нужны доказательства того, что на остальных девушек тоже нападали. Может, тогда они объявятся и помогут найти человека, убившего Стейшу.
Он сочувствовал борьбе Феррин с ее прошлым. Пребывание в доме, принадлежавшем отцу и чужом для нее, очевидно, раздражало девушку и портило характер. Хантер понимал. Но как иначе ему проникнуть за такие крепкие барьеры?
– Я шучу, потому что меня это злит, Феррин. Я бешусь, зная, как плохо вам приходится. И вы были правы, сказав, что между мной и моим отцом много общего. Пусть он считал меня глупцом, решившемся зарабатывать на жизнь футболом, но любил меня настолько, чтобы не лезть с наставлениями и дать возможность попытаться. Не понимаю, почему тренер всячески опекал нас и оберегал, а для вас оказался таким никчемным родителем. Еще мне досадно и обидно, что сколько бы я ни открывал вам подробности своей жизни, как бы ни откровенничал с вами, вы продолжаете сомневаться во мне. Я вполне согласен с тем, что вы не хотите расстраивать отца, и понимаю это куда яснее, чем вы думаете. Но мне нужны ответы, чтобы жить дальше. Чтобы мое будущее не было омрачено тенью убийства. Я должен увидеть эти документы, чтобы установить истину. Когда Коннор пойдет в школу, мне нужно быть уверенным, что дети не будут показывать на него пальцами и глазеть, потому что их родители помнят, как Кинга и меня арестовали за убийство, которого мы не совершали. И еще я хочу, чтобы Стейша наконец упокоилась с миром.
– Мне очень жаль, – тихо ответила она. – Правда жаль. Должно быть, я кажусь вам эгоисткой…
– Вовсе нет. Я же сказал, что понимаю, насколько хрупки ваши отношения с отцом…
– Может быть…
– Не нужно. Я не хочу, чтобы вы давали обещания, которые трудно сдержать. Просто знайте, что, когда я с вами, и речи не может быть ни о какой игре.
Он не мог надавить на нее в надежде получить доступ к документам. Не сейчас. Пусть Феррин чувствует себя непринужденно в его присутствии!
Он выпрямился, и она положила голову ему на плечо.
И отстранилась только, когда они услышали шаги.
– Простите, что мешаю, но телефон Феррин непрерывно звонит, – сказал Кингсли.
Феррин вскочила и убежала, словно получила передышку, а Хантер стал гадать, что она чувствует. В конце концов, с ним она так переменчива. Постоянно меняет точку зрения.
Но Хантер не позволял себе беспокоиться по этому поводу. Он вел игру. Долгую игру. В игре не победишь, если будешь рассчитывать только на чудо.
Кингсли сел на скамейку рядом с Хантером.
– Я тут собирался спросить, получил ли ты возможность уговорить ее позволить посмотреть документы тренера, но вижу, ты вообще не думаешь о прошлом, – заметил он.
– Ты прав, – признал Хантер. – Я веду долгую игру.
– Не дай себя ранить, – предостерег его Кинг. – Не только она, но и ты способен попасться на удочку.
– Я не играю с ней. Не таким образом. Кингсли, я всего лишь пытаюсь сделать так, чтобы она захотела позволить мне просмотреть записи. Если я буду действовать подкупом или силой, или просто соблазню ее… она навсегда это запомнит. Не знаю, кем тогда я буду в ее глазах!
Кингсли хлопнул его по плечу:
– Жаль, что мы не можем вернуться на десять лет назад, когда были моложе и глупее, и держаться подальше…
– Не говори. Я тоже часто об этом думаю. Но мы оба знаем, что это невозможно. Ты сумел начать новую жизнь, и в этом нет ничего плохого. Я тоже хочу начать новую жизнь. Но ты знаешь, у меня всегда уходит вдвое больше времени, чтобы последовать твоему примеру.
Кингсли рассмеялся, чего и добивался Хантер. Сам Хантер не собирался думать о возврате в прошлое, поскольку не был уверен, что тогда поступил бы иначе. Если бы он не порвал со Стейшей, это означало бы необходимость провести жизнь вместе. А он знал, что потом оба пожалеют об этом.
Но она, по крайней мере, была бы жива.
Да, в этом все дело.
Отец однажды сказал, что такой вещи, как обходные пути не существует. Хантер чувствовал себя так, словно наконец понял, что он имел в виду. Сам Хантер платил за каждую совершенную им ошибку. За все, что хотел получить. Чаще всего цена его не волновала, если не считать ночей, подобных этой, когда он мечтал стать обычным, средним парнем, назначившим свидание хорошенькой женщине.
Ему кое-что нужно от Феррин. Но если он не будет осторожным, может причинить ей боль.
– Собираешься взять ее в Сан-Франциско на вечеринку? – спросил Кингсли.
– Хотелось бы. Не знаю, сможет ли она так надолго оставить отца одного, нужно сначала спросить у нее, – заметил Хантер.
– Прекрасно. Думаю, чем лучше она узнает нас, тем скорее позволит тебе доступ к записям тренера.
– Надеюсь, что так, – кивнул Хантер.
– Если думаешь, что так будет легче, не возражаю сыграть в жесткую игру. Я лучше тебя умею добывать желаемое, – предложил Кингсли.
Хантера возмутила мысль о том, что Кингсли будет еще хитрее манипулировать Феррин. Ему такая ситуация совсем не нравилась.
– Десять ярдов за раз. Не больше, – покачал он головой.
– Именно так всегда говорил тренер, – рассмеялся Кингсли.
– Это верно как на поле, так и вне его. То есть это единственный способ оставаться оптимистом и думать, что в один прекрасный день мы найдем ответы.
– Знаешь, я с тобой согласен, – объявил Кингсли, вставая. – Идем найдем дам и выпьем. Потом можешь попросить Феррин поехать с нами в Сан-Франциско. Я буду рядом для моральной поддержки.
Ну да, чтобы вдоволь поиздеваться, если Хантер получит отказ.
– Обойдешься. Не нужна мне твоя поддержка!
– Уверен?
– Абсолютно.
Кингсли направился к дому, где в кухне с бокалами вина сидели Габи и Феррин.
– Все в порядке? – спросил Хантер, садясь.
– Да. Это мама забеспокоилась, – пробормотала она, краснея. – Я не звонила ей несколько дней, вот она и решила узнать,
