— Ну вот видишь… Став бесом, ты легко смогла расправиться с человеком. Вряд ли бы ты допустила такое в своём смертном состоянии. И это только начало. Бесы порой бывают крайне жестоки. Они похищают людей, купаются в их крови в специальных гематориях, подталкивают их на всякие низменные поступки. Я уж не говорю про тех, у кого и вовсе теряется всякий разум.
— Тот стрелец?.. То есть первый рогатый труп…
— Да, он яркий представитель этих безбашенных бесов, — кивнул Валентин и вновь уставился на болото внизу. — Тот выродок, что сидел в олене. Он тоже из их числа. У них есть название — бесы-вертерунты. Если такие попадаются в лапы экзархата, их сразу же усыпляют как бешеных собак.
— А что делают с такими, как мы? — насторожилась Герда, хотя внутренне и не верила всем словам этого типа.
— Ну, всё зависит от того, кому мы попадёмся. Если к ангрилотам, то смерть. Если к финстерам, то рабство. Если к люциферитам, то либо смерть, либо рабство. Если в экзархат, то любой бес становится подданным. Ему определяют имя, проводят обучение, находят род занятий и так далее.
— Какая дивная социальная политика…
— Есть еще бесы-одиночки. Мы с Яном поначалу так и думали, что здесь бегают одиночки, которых попросту никто не контролирует. Но всё оказалось куда как сложнее.
— Значит, этот Зибуэль, раз он люциферит… Он мог всех убить там, в этой дьявольской горе?
— О, люцифериты — это всегда источник проблем, — заговорил мужчина недовольным голосом. — Они практически неуязвимы…
— Что, они бессмертны, как вампиры? — предположила патологоанатом.
— Вампиры — это чушь, в реальности это весьма убогие создания. Бесы иногда используют вампирышей как дешёвую рабочую силу. А вот люциферита убить крайне сложно, но возможно. Существуют разные способы, как это можно сделать.
— Тогда в чём проблема? Эти твои истребители нечисти наверняка давно овладели всеми этими способами?
— Мало того, что сами способы — тот ещё геморрой. Так и использовать их против конкретного люциферита можно лишь один раз. Это как с мутирующими бактериями. Если они привыкли к определённому антибиотику, надо разрабатывать новый.
— Ну что ты такое говоришь, — заулыбалась Пелевец. — Вот голову отрубить этому твоему люцифериту, явно же умрёт после этого.
— Ну, если встретишь его вновь, можешь попробовать, — парировал Охтин с насмешливой гримасой. — Лично я бы предпочёл спрятаться на первое время, переждать, пока вся эта шумиха со здешними горами не утихнет. А там как-то думать, что делать дальше. В принципе, выследить беса-одиночку гораздо сложнее, чем их группу.
Герда поднялась, поправила на себе грязную майку и влажные джинсы и посмотрела в сторону ущелья.
— Харнаурды-Кей где-то там? — уточнила она, указав на склоны, вокруг которых уже клубились тучи.
— Я туда не пойду, — заявил инспектор, мотнув головой. — Лучше добраться до города и как-то предупредить о сбежавшем люциферите…
— Надо проверить, что случилось с остальными. Там ведь и твой помощник тоже.
— Он больше не помощник, а бес, как и ты. Забудь о них и лучше поторапливайтесь в более надёжное место.
— А куда спешить? Люди для нас не представляют серьёзной опасности, ведь так?
— Вся эта местность — не просто горы. — Валентин посмотрел на ближайшие вершины с какой-то неприязнью. — Здесь шастают разные твари вроде той глазастой птицы, которая чуть нас всех не сожрала. Да и в воде плавает всякий сброд. Они не сами по себе здесь завелись.
— Хочешь сказать, кто-то их сюда намеренно приволок?
— У них вполне очевидные функции. Они должны охранять кого-то. И я догадываюсь, кого. Тот люциферит оказался в бовемцисе и был помещён на высшую точку в горе. Он чей-то пленник. Горы же — это своеобразная тюрьма для подобных опасных существ, которых невозможно убить простым лишением рогов. Я подозреваю, что эта местность обустроена кивернитами. Только им по силам совладать со всей этой нечистью.
— А это ещё что за разновидность бесов? — поморщилась Герда, едва услышав очередное незнакомое для себя слово.
— Это не бесы, это их прямая противоположность. — Голос мужчины дрогнул, будто речь зашла о чём-то гораздо более ужасном, чем освобождённый люциферит. — В любом случае, нам лучше никому из них на глаза не попадаться — ни кивернитам, ни их пленникам, которых здесь, как мне кажется, довольно много.
Пелевец тоже посмотрела на горные вершины, чувствуя, что руки у неё заметно похолодели. Это было странным, ведь крови, как объяснил ей Охтин, в них не имелось. Хотя температура тела выше, чем окружающий воздух. Значит, этот самый тёмный «гематит» обладал примерно теми же качествами, что и человеческая кровь.
— То есть ты хочешь сказать, что ради собственной безопасности надо бросить всех на произвол местным чудовищам? — обвинила женщина своего ненавистного коллегу.
— Они и так уже не жильцы, — развёл испачканными руками Валентин. — Но тебе я ничего не запрещаю, конечно же. Иди и спасай любого, кто попадётся на глаза. Я не возражаю…
— А что, если этот Зибуэль знает какой-нибудь способ вернуть всё, как было? — выдвинула Герда новое предположение. — Что, если он сумеет вернуть нам человеческий вид?
— Это невозможно…
— Ты сам сказал, что изменения в наших телах длятся несколько месяцев. Возможно, при помощи каких-то особых процедур есть вероятность, что мы восстановимся? Ну знаешь, как ретровирусная терапия.
— Мы мертвы, разве это непонятно?! — возмутился инспектор столь глупому предположению.
— При этом ни я, ни ты не потеряли свою личность. Я вот чувствую себя вполне по-человечески. И помню всё, что было в моей жизни. А если так, значит, процесс ещё можно как-то повернуть вспять…
Мужчина озадачился. Он потёр свою окровавленную бородку, уставившись в землю.
— Прошло же не так много времени? — продолжала Пелевец. — Я не разбираюсь в бесах, но по твоему рассказу они нечто вроде инфекции. И пока не стало слишком поздно, надо попытаться избавиться от всего этого.
— Я никогда не слышал, чтобы обращённые в бесов сумели как-то изменить ситуацию…
— Не слышал или не знаешь? — парировала патологоанатом, вызвав у него ещё больше сомнений. — Лично я думаю, что убежать всегда можно. А вот устроить нечто вроде ретровирусной
