знала, что иду за ним след в след, но отчего-то больше не видела его черного непромокаемого плаща, пока не поняла, что заблудилась.
Я растерянно оглядывалась вокруг, не различая ничего, кроме высоких мокрых стволов берез, увенчанных зеленой шапкой из листьев. Порыв ветра рванул кроны, сверху посыпались холодные капли. Я съежилась и всхлипнула. Что же делать? Я попыталась найти, где север и юг по мху на деревьях, но в Фатии даже он оказался моим противником и покрывал стволы равномерным слоем со всех сторон. В панике я заорала во всю глотку, надеясь, что кто-нибудь меня услышит, но на мой призыв, зашумев, отозвались лишь деревья.
От безнадежности я уселась на валежину, мне стало по-настоящему страшно и пришло странное чувство растерянности, как в детстве.
Это была такая игра, некий протест постоянно пьяному отцу, не уделяющему внимания маленькой дочери. Я вставала рано утром, собирала узелок с едой и уходила в «великое путешествие по Словении», добиралась до реки или какой-нибудь лесной лощины, съедала все припасы, а потом садилась на видное место и ждала, когда меня найдут, потому как сама добраться до дома не могла. Меня действительно находили, но ближе к ночи, а потом зареванную и испуганную передавали в руки переполошившегося отца. Он меня долго ругал, обещал бросить пить, я же клялась никуда не убегать, а через неделю все возвращалось на круги своя: брага, побег, слезы. Так продолжалось лет до двенадцати, пока я не подросла и не стала понимать – больше мои побеги никого не пугают.
Сейчас я сидела на трухлявой мокрой деревяшке и отчаянно боялась, что приятели не найдут меня. День клонился к вечеру, а никто не спешил на помощь и не проявлял благородного желания вытащить меня из лесной чащи. Когда окончательно стемнело, я поняла, что мне придется выбираться самой. Как ни странно, до дороги я дошла довольно быстро и уже через час, продрогшая от сырости и перепачканная с ног до головы, стояла перед постоялым двором.
Веранда, освещенная керосиновой лампой, выглядела островком спокойствия и уюта в холодной, обступающей со всех сторон темноте. Сергий и Иван пили чай и над чем-то смеялись. Я засеменила по двору к веранде, чувствуя глухую ярость от их цветущего вида. Оставляя мокрые следы, я прошлепала по ступеням.
– Аська, ты где была? – флегматично поинтересовался Сергий с набитым ртом, даже не повернув головы в мою сторону.
– Где я была? – прошипела я, готовая вцепиться в его кудрявые лохмы. – Где Я была?
– Ты чего? – Ваня на секунду перестал жевать и уставился в мою сторону.
– Я, между прочим, в лесу заблудилась! – прошипела я, уперев руки в бока.
– А чего ты там делала? – Сергий отхватил кусок пирога и, чавкая, стал его жевать.
Я непроизвольно сглотнула слюну, злясь пуще прежнего:
– Гуляла! А вы даже не подумали: где там наша Асенька запропастилась? Почему ее целый день дома нет? Я полдня по лесу бродила! – взвизгнула я. – А еще я голодная как волк!
Я выхватила из рук изумленного Сергия пирог и, хлопнув дверью, скрылась в доме.
– Что это с ней? – услышала я удивленный голос Вани.
– Замуж пора, – хмыкнул Сергий.
Я чувствовала себя разбитой и усталой, стертые мокрыми сапогами ноги горели огнем. С трудом раздевшись, я буквально упала на кровать. Глаза сами закрылись, и я даже не поняла, как провалилась в глубокий спокойный сон.
Дзинь! – Удар по стеклу. Я с трудом разлепила тяжелые веки, голову рассекла резкая боль. Дзинь!
– Меня нет, – истошно заорала я, надеясь, что не перебужу весь дом. – Я умерла!
Дзинь-дзинь-дзинь! – Кто-то постучал в окно.
«Кто это может быть? Петушков? – сонно рассуждала я про себя. – Нет, он бы стучал в дверь. Сергий? Этот вообще спит. Гном? Гном бы ввалился в спальню без стука и улегся на кровать в грязных сапогах».
– Вехрова! – услышала я знакомый голос.
Фатиа! Ну конечно, кому еще не спится по ночам?
Я открыла окно и уставилась в темноту, совершенно не видя собеседника:
– Фатиа, что у тебя за манера стучаться по ночам в окна приличных девушек?
– Вехрова, – очевидно, он ухмыльнулся, – ты действительно страдаешь куриной слепотой? Я с другой стороны стою.
– Серьезно? – Я широко зевнула и без особого интереса посмотрела в противоположную сторону, только сейчас заметив его стройную фигуру.
– Я тебя хотел пригласить…
– Никаких прогулок под дождем, – перебила я его. – Я сегодня заблудилась в лесу, потеряла свою лошадь и устала как собака.
– А чего ты в лесу делала?
– Цветочки собирала! – рявкнула я на весь сад.
– Тише ты! – цыкнул Фатиа. – Сегодня свадьба русалок, я предлагаю посмотреть на это чудо.
Ух, ты! Мое сердце подскочило от радости и предвкушения. О свадьбах русалок ходили легенды, редкие люди, видевшие эту мистерию магии и любви, рассказывали о ней сбивчиво и несуразно из-за невозможности описать простыми понятными словами чувства, пережитые ими во время священного обряда. Было ли мне интересно? Несомненно.
– Я сейчас, – нарочито лениво отозвалась я, а сама быстро спрыгнула с кровати и, громко стуча голыми пятками по полу, начала носиться по комнате в поисках одежды. Ровно через минуту я стояла на пороге террасы. Если Фатиа и удивился скорости, с какой я собралась, то вида не показал, лишь покачал головой, глядя на то, как я в пятый раз пытаюсь торопливо застегнуть жилет, путаясь в петлях. Во дворе меня ждала потерянная мной лошадь.
– Кто ее нашел? – удивилась я, гладя по шее обиженное на меня животное.
– Гном привел во властительские конюшни. – Арвиль помог мне забраться в седло.
– Гном? – насторожилась я. – В смысле Пантелей?
– Насколько мне известно, в городе сейчас только один гном, двадцать магов, один из них первой ступени, и одна эмигрантка, она же принцесса-полукровка, – хмыкнул Властитель.
Мы выехали за ворота. Дождь закончился, но продолжал задувать холодный, заблудившийся в мокрых кронах деревьев ветер. Сверху сыпала масса капель, одна попала мне за шиворот, и я встряхнулась как кошка.
Значит, гном знает, что я следила за ним. Последнее время Пантелей практически не появлялся на постоялом дворе, приходил поздно ночью и исчезал ранним утром, становясь с каждым днем все более замкнутым и хмурым. Все происходящее слишком странно.
– Вехрова! – Громкий окрик Властителя вывел меня из раздумий. – Ты слышишь, что я тебе говорю?
– Извини. – Я повернула к нему голову.
– Я говорю, что священная лунная ночь – это единственный день в году, когда русалки могут обвенчаться, им даруются ноги, – раздраженно повторил он. – Поняла?
– Да, – кивнула я. – А ты уверен, что именно сегодня священная лунная ночь, по-моему, сегодня священная облачная ночь. – Я посмотрела в темное небо.
– Не беспокойся, луну тебе обеспечат.
– Слушай, чего ты злишься? – не выдержала я.
– Я устал, – буркнул Арвиль. – Я, между прочим, целый день с вашим Советником обсуждал договор поставки апельсинов в Словению!
– Зачем тогда на свадьбу поехал и меня из кровати вытащил? – Я неприлично широко зевнула, едва успев прикрыть рукой рот.
– Обещал, – признался он. – На свадьбу должны прийти двое влюбленных, они повторяют все действия новобрачных, тогда след русалки останется на земле.
– Арвиль, а тебе не кажется, что следы будут нечеткими? – усмехнулась я. – Мы не влюблены, более того, мы даже не друзья.
