Пальцы безумца потянулись к лицу Глэнтона, шевелясь, точно толстые, волосатые паучьи лапы. Его угроза вывела Глэнтона из себя.
– С чего это ты взбесился?! – рыкнул он. – Не знаю, зачем Брукмэн звонил, но…
– Я знаю! – взвыл Джошуа. Хлопья пены так и брызнули с его трясущихся жирных губ. – Я был за окном и все слышал! Она тебе не достанется! Я не могу без нее!
– Без кого?!
Глэнтон был совсем сбит с толку. Тайна за тайной! Непроглядная тьма, вой ветра за окном; из трубки спаренного телефона несется визг Джона Брукмэна – старик на грани истерики, умоляет, требует, чтобы сосед бросил всё, сел за руль и на полной скорости мчался к нему; бешеная гонка по исхлестанной бурей ночной дороге… А тут еще этот безумец ни с того ни с сего прыгает под колеса и грозится убить его!
Джошуа не ответил. Казалось, он утратил последние крохи здравого смысла и вел себя, точно маньяк-убийца. А под его рваной рубахой бугрились мускулы, способные разорвать человека на куски.
– Я никогда ее раньше не видел! – вскричал он. – Но я не могу без нее! Старому Джону она не нужна! Он сам сказал, я слышал! Если ты не приедешь, может, он отдаст ее мне! Езжай домой, или я убью тебя! Башку оторву и скормлю стервятникам! Ты, небось, думаешь, я – безобидный большой простофиля, да?!
Его басовитый рев сорвался в отвратительный, режущий уши визг.
– Ну, если хочешь знать, – заговорил Глэнтон, не сводя с него настороженного взгляда, – я всегда говорил, что тебя стоит опасаться. А Брукмэн – просто дурак, что держит такого у себя на ранчо. Я ждал, что в один прекрасный день ты окончательно свихнешься и убьешь его.
– Я не стану убивать Джона! – проревел Джошуа. – Я убью тебя! И ты будешь не первым! Это я убил моего братца, Джейка! Он раньше слишком часто колотил меня. Я взял камень, размозжил ему башку в кашу, а тело отволок в каньон и бросил в омут за порогами!
Лицо безумца задергалось, исказившись в гримасе маниакального веселья. Поведав ночной тьме свою ужасную тайну, он сверкнул глазами. Казалось, в глазах его пылает адский огонь.
– Так вот, значит, что сталось с Джейком! А я-то думал: с чего это он вдруг пропал, а ты пошел жить к старому Джону? Убил брата, а остаться одному в хижине у безлюдного каньона духу не хватило, а?
В мутных глазах маньяка вспыхнули искорки страха.
– Он не хотел лежать там, в омуте, – пробормотал Джошуа. – Стал приходить и скрестись в окно, а голова-то вся в крови! Просыпаюсь среди ночи и вижу: смотрит, смотрит на меня снаружи, пыхтит, булькает, а говорить не может – кровь в горле не дает… Но уж ты-то не вернешься мучить меня по ночам! – внезапно завизжал полоумный, качнувшись из стороны в сторону, будто готовый ринуться в атаку бык. – Я вобью кол тебе в грудь, а сверху навалю камней!
Не успев закончить эту тираду, он кинулся на Глэнтона.
Глэнтон прекрасно понимал: стоит попасть в захват – и эти ручищи переломят ему хребет, как щепку. Но знал он и другое: в девяти случаях из десяти маньяки стремятся вцепиться в глотку жертвы зубами.
Джошуа исключением не был. Он полностью обратился в зверя. Руки его слепо тянулись вперед, а челюсти щелкнули, будто волчья пасть. В лучах фар блеснули оскаленные, влажные от слюны зубы. Поднырнув под взмах огромной руки, Глэнтон изо всех сил ударил Джошуа в подбородок. Другой от такого удара лег бы на месте без чувств, но недоумок лишь покачнулся, а изо рта его брызнула кровь.
Прежде, чем он успел восстановить равновесие, Глэнтон ударил еще и еще. Джошуа дрогнул, зашатался, под градом ужасных ударов голова его моталась из стороны в сторону. Безумец был крепок, как бык, но нескончаемая череда ударов не позволяла маньяку оправиться – ослепляла, сбивала с толку, заставляя забыть о нападении.
Между тем Глэнтон начал уставать и терять надежду. Да когда же все это кончится? Стоит ослабить натиск – и Джошуа тут же придет в себя, снова бросится в атаку и…
Внезапно островок освещенного фарами пространства остался позади. От неожиданности Глэнтон едва не споткнулся. Его охватил страх. Что, если обезумевший маньяк нащупает его горло во тьме? В отчаянье он ударил наугад. Удар попал в цель – вскользь, но Глэнтон почувствовал, что противник падает.
Ноги Глэнтона подогнулись, и он рухнул на четвереньки, едва не свалившись со склона, круто обрывавшегося вниз. Припав к земле, он услышал, как бьется о камни, катится под уклон тело Джошуа. Теперь он понял, где находится. Здесь, в нескольких ярдах от дороги, начинался крутой склон добрых ста футов в высоту. При свете дня найти путь вниз не составило бы труда, но ночью легко можно было споткнуться и здорово разбиться об скальные выступы на дне. Именно так и вышло с Джошуа, не удержавшимся на краю под размашистым, нанесенным сплеча ударом Глэнтона.
Снизу несся рык и вой, точно по склону катился какой-то зверь. Но вскоре скрежет и стук сыплющихся камней и глухие, тяжкие удары падающего тела стихли, и наступила тишина. «Мертв? – подумал Глэнтон. – Или просто лежит без чувств там, на дне?»
Он окликнул безумца, но ответа не последовало. Внезапно Глэнтона пробрала дрожь. Что, если Джошуа беззвучно крадется наверх, к нему, на этот раз с камнем в руке – с таким же, как тот, которым он раздробил голову своего брата, Джейка, в кровавую кашу?
Но тут глаза привыкли к темноте. Теперь Глэнтон, хоть и смутно, но мог разглядеть скалы, валуны и деревья вокруг. Ветер, словно бы порожденный самим дьяволом, пронзительно свистел в ветвях и вполне мог заглушить шаги крадущегося… Опасность, притаившаяся за спиной, всегда кажется в тысячу крат ужаснее.
По пути к машине Глэнтона бил озноб. Вся кожа покрылась мурашками. На каждом шагу чудилось, что в следующий миг жуткий безумец прыгнет на спину сзади, из темноты и вопьется зубами в шею. Наконец, облегченно вздохнув, он прыгнул в кабину, снял машину с ручника – и старый «Форд Ти» затарахтел прочь по темной ночной дороге.
Джошуа – живой ли, мертвый – остался позади, и столь мрачны были чары тьмы и ненастья, что мертвый Джошуа внушал не меньший ужас, чем Джошуа живой.
В завесе
