Бьор остановился на минуту и внимательно посмотрел на Мательду.
— Твои силы истощились, — пришел он к выводу. — Я принесу остальные камни сам. Отдохни!
Но Мательда решительно покачала головой. Она попыталась стереть усталость со своего лица и посмотреть на Бьора с энтузиазмом.
— Тогда иди помой камни, — предложил Бьор. — А то морская вода смоет грязь в междудонное пространство. И у нас будет килевая сточная яма на корабле. Чистые камни лучше. Да и ты сможешь набраться сил.
Восприняв это как насмешку, Мательда почувствовала, как ее покрасневшее от холода и усилий лицо побледнело от злости. «Да без меня в этом сарае не было бы даже остова корабля!» — кричало все ее существо. Однако для настоящей злости, соответствующей моменту, ей уже не хватало сил. Так что не оставалось ничего другого, как развернуться и отправиться снова к волнорезу, единственная фактическая задача которого состояла, казалось, в том, чтобы разрезать не волны, а их волю. Не говоря ни слова и не жалуясь, она схватила первый попавшийся камень и потащила на корабль. «Эстрелла» проглотила и эту дань — ее голод, казалось, невозможно было утолить.
Снегопад прекратился, Бьор похлопал в ладоши и стер грязь со своей шерстяной накидки.
— Вот теперь достаточно, — сказал он и довольно кивнул.
Неуверенными шагами Мательда подошла к стенке борта и прислонилась к холодному, как лед, дереву. Одежда от снега промокла, а девушка чувствовала себя так, что если сейчас сядет, то вряд ли сможет сама подняться. «Мы это сделали», — тяжело дыша, подумала она, и это было все, на что хватило ее сил. Но тут же она испытала восторг: «Эстрелла» была самым красивым кораблем на свете, его хозяйка гордилась, что такой моряк, как Бьор, будет управлять им в первом плавании. Она взглянула на широкую спину парня, и ей показалось, будто вместе с прекратившимся снегопадом как-то по-другому лег свет на все вокруг.
— Теперь, — повернулся к ней Бьор, — нам осталось лишь уложить камни в единственно правильное положение. — Он помедлил, глядя на нее. — Но это я сделаю сам. Это слишком тяжело.
Мательда поняла, что он специально это выдумал, и прикрыла рот ладонью, чтобы спрятать свет радости на лице. И все-таки у нее случайно вырвался смешок.
— Я правду говорю, — твердо заверил Бьор, но его бороды не хватило, чтобы скрыть улыбку.
Он тут же отвернулся.
— А вы, я смотрю, прекрасно обходитесь без моей помощи, — раздался в сарае голос Фредегара. За ним ввалились Радло, Бертульф и Вальделенус. — Наверное, вы в таком хорошем настроении потому, что собрали деньги на оплату нашей работы, верно? Давайте же их, и мы уйдем.
Мательду охватило какое-то холодное чувство, белое, как снег. «Наверное, я стала Jokull», — подумала она и в два прыжка спустилась с «Эстреллы». Схватив попавшиеся под руку инструменты, она бросила их под ноги Фредегару. Штабель рассыпался.
— Возьмите столько, сколько можете унести, и исчезните! — Ее голос сорвался.
От неожиданности Фредегар отступил на шаг назад, но сразу же опомнился и выпятил грудь.
— Деньги! Вы обещали нам монеты. — Он протянул Мательде руку ладонью кверху.
«Только бы снова не то же самое!» — больно пронеслось в голове Мательды, она не могла больше упрашивать Фредегара прийти снова через несколько дней. Неужели она так плохо обращалась с этими людьми? Неужели она не платила им даже тогда, когда было слишком холодно и они не могли продолжать работу? Разве она не вкладывала каждую медную монету, которую выпрашивала у отца, в самые лучшие инструменты для них? Как могло случиться, что Фредегар забыл об этом?
— Уходи, плотник, и больше не возвращайся! Забери инструменты. Я посчитала, сколько ты заработаешь, продав их. Деньги получишь позже.
Она отвернулась. И тут же почувствовала на своем плече грубую руку Фредегара, а над ухом — его горячее дыхание.
Только того, что хотел сказать ей Фредегар, она так и не узнала. Спрыгнув с корабля, мимо нее пронесся Бьор. Послышался крик старого плотника, а слева от него — вопли его бригады и звук поспешных шагов. Когда она наконец повернулась к источнику шума, все четверо, отталкивая друг друга, рвались через дверь на улицу, а сапог Бьора помогал им сзади.
Плотники разбежались, а Фредегар решил напоследок еще раз просунуть свою голову в проем двери. Его правая щека теперь имела цвет заходящего солнца.
— Я знаю более простой способ раздобыть деньги, — процедил он сквозь зубы. — И этот способ вам не понравится!
Фредегар убежал, а Бьор попытался улыбнуться и сказал глухим голосом:
— Они больше не будут создавать нам проблем. Ну, — уточнил он, — не больше, чем снежинка на теле дракона.
— Это касается только Miöll или Snôr и Drîf тоже? — озабоченно спросила Мательда.
Вскоре они покинули сарай под покровом ночи. Мательда уже так привыкла к беспрерывно падающему снегу, что даже звезды показались ей снежинками. Она решила вышить на парусе «Эстреллы» звезды — если, конечно, для этого останется время.
Вдоль каналов, покрытых льдом, дорога вела их к хижине Орсо. Он не зажег лампу — что ж, наверное, для того, чтобы по дороге Бьора не узнали патрули или городская стража. Да и без света в городе, покрытом снегом, было достаточно светло. Подходя к дому под покровом сумрака, они уже издали заметили, что дверь в хижину Орсо открыта нараспашку и криво висит на петлях, как сломанная челюсть.
Бьор вырвался вперед и прислушался. Затем проскользнул в дом. Мательда последовала за ним.
В жилище Орсо царил мрак. Она попыталась нащупать масляную лампу, но не нашла ее. Даже стол лежал на боку — Мательда обнаружила грубую дубовую столешницу только тогда, когда больно ударилась о нее ногой. Хватая ртом воздух от боли, она упала на колени и почувствовала на полу солому. Кто-то порезал постель Орсо и разбросал содержимое по всей хижине.
«Ради всего святого, — оставалось надеяться ей, — не сделали же они то же самое с Орсо!»
— Ну, хоть вы оказались в целости и сохранности, — хрипло прозвучало в темноте. В дверном проеме показались очертания чьей-то фигуры. Судя по голосу, это был мужчина, но по фигуре…
— Я — Бегга, — представился голос. — Идемте! Орсо у меня.
Глава 23
Александрия, катакомбы
