Дэви старался не смотреть, но стоило ослабить самоконтроль, взгляд приклеивался к груди Гиацинты. Не помогали и воспоминания о том, что этой груди он однажды касался.
«Сиди на попе ровно! – велел себе Дэви. – На попе… Вот так ирония!»
– Тебе не холодно в этом платье?
Гиацинта глянула на него, и губы у нее дрогнули в улыбке.
– Местами холодно.
Уточнять Дэви не стал.
После ужина Гиацинта отправилась следом за ним и поманила в небольшую гостиную у основания лестницы.
– Давай немного посидим в гостиной.
– Зачем? – прямо спросил Дэви.
Гиацинта захлопала глазами.
– Ну, поговорим… – она показала себе на грудь. – Как киборг с киборгом.
Платье скрывало рубец под ключицей, но бледный след на шее просматривался.
Дэви проследовал за ней, наблюдая, как играют мышцы спины и как колышутся ягодицы под шелковым футляром.
«Беги! – велел он себе. – Беги отсюда!»
В топке облицованного мрамором камина горело полено. Гиацинта встала на коврик спиной к огню.
– Местами, – повторил Дэви.
Гиацинта приподняла подол, подставив теплу икры.
– Ах, как приятно!
В коридоре застучали шаги – дворецкий Эбни пришел предложить им напитки. Дэви попросил тоник, Гиацинта – двойной мартини. Она повернулась лицом к камину, и все ее «вкусности» четко проступили в отблесках пламени.
Дэви нервно сглотнул, отвернулся и с осторожностью присел на подлокотник дивана. Секунду спустя Гиацинта подошла к другому краю дивана, скинула туфли и села, поджав ноги под себя. Диван был длинный, и Дэви решил, что с подлокотника можно спуститься без опаски: между ними добрых четыре фута. Он не сводил глаз с пламени.
– Эй, Дэвид, ты где?
– Хороший вопрос, – отозвался он. – Мы на южном берегу острова Мартас-Винъярд. До твоей подсказки я думал и о Нантакете, и о Кейп-Коде, а теперь только решаю, что сюда ближе, Менемша или Эдгартаун.
Гиацинта заморгала и на миг села нормально:
– Это часть твоих способностей? Ты всегда точно определяешь, где находишься?
Дэви покачал головой:
– Ты запретила мне разговаривать со сварщиками, которые устанавливали пластину у меня в комнате. А следовало запретить им разговаривать со мной.
– Они с тобой не разговаривали.
– Со мной нет, а вот между собой – да. Местный выговор у них очень характерный.
– А как ты догадался, что берег южный?
– Небесами не дано управлять даже Симонсу. Солнце по-прежнему встает на востоке и садится на западе.
Гиацинта чуть заметно улыбнулась и снова посмотрела на огонь.
Эбни принес напитки и поставил каждому на свой приставной столик, не забыв кружевные подложки.
– Что-нибудь еще, мисс Поуп?
– Когда будете уходить, пожалуйста, закройте дверь.
– Да, мэм.
Двустворчатая дверь из тяжелого дуба закрылась, отрезав свет из коридора. Теперь гостиную освещало только пламя камина. Гиацинта хлебнула мартини. Дэви выдавил в тоник лаймовый сок и встряхнул кубики льда, чтобы все смешалось.
– Спрошу как киборг киборга, – начал Дэви. – С какой целью тебе ставили имплантат? Что хотели изменить в твоем поведении? В отличие от меня, тебя удерживать на одном месте не стремились. Так от чего тебя удерживали?
Чуть заметная улыбочка Гиацинты померкла. В лице отразилось нечто, столь не похожее на привычную маску, что Дэви не разобрал, какие это эмоции. Потом маска появилась снова, и Дэви засомневался в увиденном. Может, это просто отблески пламени? Игра света, а не выражение лица?
– От болтливости, – наконец отозвалась Гиацинта.
– Как это контролируется, черт подери? Кто-то постоянно подслушивает, держа палец на кнопке?
– Кто-то подслушивает. – Гиацинта пожала плечами и постучала себя по левому виску. – Все дело в настройках. На что реагирует имплантат, я точно не знаю. Думаю, он как-то отслеживает стрессовое состояние, хотя к обычному стрессу не чувствителен. Мы прошли шестинедельную послеоперационную программу, половину которой провели под наркогипнозом. Другая половина программы состояла из тестовых допросов, рвоты или поноса. Считай что из рвоты и поноса.
Игра воображения спровоцировала волну тошноты, и Дэви догадался, какое выражение мелькнуло на лице у Гиацинты.
– Ну и гадость!
Гиацинта снова отвела взгляд.
– Ну, мы под этим подписались. – Она допила мартини и встала у камина, протянув руки к огню.
Зачем она так откровенничает? Ну помимо очевидной причины? Гиацинта нарядилась для соблазнения, но по своему почину или по приказу? Неужели Симонсу нужны новые способы воздействия? Стоило сделать еще один глоток тоника, как руки и ноги задрожали. Вопреки ожиданиям, уголки рта поползли вверх. Дэви посмотрел на тоник.
– Что ты мне подмешала?
Гиацинта внимательно следила за выражением лица Дэви.
– Полтаблетки экстази. Полтаблетки виагры. У тебя же совсем настроения не было. Это видно невооруженным глазом.
– Думаешь?
Дэви прыгнул на пляж. Как он и предполагал, пляжные ключи оказались дезактивированы. В горле тут же запершило, но Дэви велел себе продержаться среди холодной, ветреной тьмы, пока имплантат не включится в полную силу. Ужин выплеснулся на песок, а после рефлексивного прыжка в комнату – и на ковер. Дэви радовался, что не поддался зелью, но сейчас запах провоцировал новые позывы. Он доковылял до ванной, упал на колени, и его снова стошнило в унитаз.
Руки и ноги до сих пор дрожали, а настроение совершенно не соответствовало ситуации. Дэви смыл за собой, прополоскал рот, потом выпил стакан воды из-под крана.
Выбравшись из уборной, Дэви убрал бо́льшую часть рвоты полотенцем, потом свернул ковер и выволок в коридор. Пусть сами разбираются.
Дэви уже повернулся к двери, когда увидел, как Гиацинта выходит с лестницы в коридор. Он прижался к двери. Гиацинта плыла по коридору, и стены словно вибрировали. Сила ее притяжения была настолько велика, что искривляла пространство. «Это все таблетки, – напомнил себе Дэви. – Не приписывай ей сверхъестественную силу!»
Гиацинта глянула на ковер, и, уловив запах, наморщила нос:
– Расстройство желудка?
Дэви фыркнул.
– Возвращайся к камину, – пригласила она. – Там тепло и хорошо.
– А ты мне коктейль новый смешала, да?
Гиацинта покачала головой:
– Тоник тут ни при чем. У экстази вкус слишком интенсивный, напитком не замаскируешь. Таблетки были в еде за ужином.
– Ох, сильно же ты меня утешила!
Виагра начала действовать даже вопреки запаху рвоты в коридоре. Дэви заставил себя изменить позу. Он твердил себе, что все дело в зелье Гиацинты, но сам до конца не верил.
– Думай, что хочешь, но я сделала это из лучших побуждений.
– Правда? Что-то пользы не чувствуется.
Гиацинта приблизилась и потянулась к Дэви:
– Ты не успел почувствовать.
Не дав Гиацинте коснуться свей груди, Дэви прыгнул в гостиную. Его знобило от рвоты и от последнего прыжка на пляж. Дэви грелся у камина, пока на лестнице не застучали высокие каблуки. Гиацинта вошла в комнату, закрыла за собой дверь и оставила туфли у порога. Вот она дотянулась до застежки на шее, шелк соскользнул с нее, как живое существо, и Гиацинта замерла в четырех футах от Дэви, голая.
Дэви хотелось погладить ее кожу и волосы – везде. Он
