– Сейф? Нет. Я не знала, что у тебя есть сейф.
– Тогда я ничего не понимаю.
– В твоем шкафу. В коробке. Я искала твой галстук, а коробка лежала под джинсами… которые ты обычно носишь в игровой комнате. Кроме сегодняшнего раза.
Блин.
Никто не должен был видеть те фотографии. Особенно Ана. Как они попали туда?
Лейла.
– Это не то, что ты думаешь. Я и забыл про них. Та коробка оказалась там случайно. Фотографии должны храниться в сейфе.
– Кто положил их туда? – спрашивает Ана.
– Это могла сделать только одна особа.
– Да? Кто? И почему ты сказал, что это не то, что я думаю?
Признавайся, Грей.
Ты уже упоминал о глубине твоей порочности.
Вот это, малышка. Пятьдесят оттенков.
– Возможно, это прозвучит некрасиво, но это моя подстраховка, – шепчу я, готовый увидеть ее возмущение.
– Подстраховка?
– Мера против огласки.
Смотрю на ее лицо; до нее доходит, что я имею в виду.
– О-о. – Она закрывает глаза, словно пытается стереть из памяти то, что я сказал ей. – Да. Правильно, – спокойно говорит она. – Звучит действительно некрасиво. – Она встает и начинает убирать посуду, чтобы не смотреть на меня.
– Ана.
– Они-то знают? Девушки… сабы?
– Конечно.
Прежде чем она успевает сбежать от меня к раковине, я хватаю ее и прижимаю к себе.
– Эти фотографии должны храниться в сейфе. Они не для развлечения.
Они сделаны в прошлой жизни, Грей.
– Может, когда-то и были такими. Но… теперь они ничего не значат.
– Кто же положил их в твой шкаф?
– Это могла сделать только Лейла.
– Она знает код твоего сейфа?
Возможно.
– Меня это не удивит. Там очень длинная комбинация цифр, и я редко ею пользуюсь. Поэтому я записал ее однажды и никогда не менял. Интересно, что еще она знает и вынимала ли оттуда что-либо еще. – Я проверю. – Слушай. Если хочешь, я уничтожу эти снимки. Прямо сейчас.
– Кристиан, это твои снимки. Делай с ними, что хочешь. – Я понимаю, что она обижена.
Господи.
Ана, все это было до тебя.
Сжав ладонями мои виски, она смотрит мне в глаза.
– Не надо так говорить. Мне не нужна та жизнь. Я хочу жить другой жизнью, вместе с тобой.
Я знаю, она боится, что ее будет недостаточно для меня. Может, она думает, что я хочу заниматься с ней этими вещами и фотографировать ее.
Грей, будь честным, конечно, тебе хотелось бы…
Но я никогда не буду это делать без ее согласия. Все мои сабмиссив соглашались на фотосессию.
Обиженное лицо Аны говорит о ее ранимости. Я думал, все уже позади. Я хочу ее такую, как она есть. Мне ее более чем достаточно.
– Ана, по-моему, сегодня утром мы изгнали всех призраков. Я чувствую это. А ты?
Ее взгляд смягчается.
– Да. Да, мне тоже так кажется.
– Хорошо. – Я целую ее, обнимаю за плечи и чувствую, как ее тело расслабляется. – Я положу их в уничтожитель бумаг. Теперь мне надо поработать. Извини, малышка, но сегодня днем мне необходимо сделать кучу дел.
– Ладно. А мне надо позвонить маме, – говорит она и морщится. – Еще я хочу кое-что купить и испечь для тебя торт.
– Торт?
Она кивает.
– Шоколадный торт?
– Ты хочешь шоколадный?
Я улыбаюсь.
– Я попробую, мистер Грей.
Я опять целую ее. Я ее не заслуживаю. Надеюсь, что когда-нибудь я докажу обратное.
Ана права: фотографии лежат в моем шкафу. Надо попросить доктора Флинна выяснить, действительно ли Лейла их переложила. Когда я возвращаюсь в гостиную, Аны там нет. Догадываюсь, что она звонит матери.
Забавно: я сижу за столом и уничтожаю фотографии, реликты из моей прежней жизни. На первом снимке Сюзанна, связанная и с кляпом, стоит на коленях на деревянном полу. Снимок неплохой, и на секунду я подумал, как бы его сделал Хосе. Мысль меня позабавила, но я кладу первые несколько фоток в шредер. Остальную пачку я перевернул, чтобы не видеть картинки, и через двенадцать минут ничего от них не остается.
У тебя еще остались негативы.
Грей. Остановись.
С облегчением обнаруживаю, что из сейфа больше ничего не пропало. Я возвращаюсь к компьютеру и берусь за письма. Прежде всего переписываю претенциозное заявление Сэма о моей аварийной посадке – в нем не хватает четких деталей – и отсылаю ему.
Потом просматриваю эсэмэски.
ЭЛЕНА
Кристиан. Пожалуйста, позвони мне.
Мне надо услышать из твоих уст, что у тебя все в порядке.
Сообщение Элены пришло, должно быть, пока мы ели ланч. Другие эсэмэски поступили ночью или вчера.
РОС
У меня болят ноги.
Но все хорошо.
Надеюсь, у тебя тоже.
СЭМ PR-МЕНЕДЖЕР
Мне действительно надо поговорить с вами.
СЭМ PR-МЕНЕДЖЕР
Мистер Грей. Позвоните мне. Срочно.
СЭМ PR-МЕНЕДЖЕР
Мистер Грей. Рад, что с вами все хорошо.
Пожалуйста, позвоните мне скорее.
ЭЛЕНА
Слава богу, все нормально.
Я только что видела новости.
Пожалуйста, позвони мне.
ЭЛИОТ
Ответь на звонок, бро.
Мы тут беспокоимся.
ГРЕЙС
Ты где?
Позвони мне. Я беспокоюсь.
Отец тоже.
МИА
КРИСТИАН WTF
Позвони нам А.
АНА
Мы в «Бункер-Клаб».
Пожалуйста, приезжай.
Вы молчите, мистер Грей.
Скучаю.
ЭЛЕНА
Ты игнорируешь меня?
Блин. Оставь меня в покое, Элена.
ТЕЙЛОР
Сэр, ложная тревога. С моей дочкой все хорошо.
Возвращаюсь в Сиэтл.
Буду к 3:00.
Я стираю все сообщения. Мне надо будет поговорить с Эленой, но это потом, сейчас нет настроения. Открываю сводную таблицу с расчетами стоимости контракта с компанией «Кавана».
Мои ноздри улавливают соблазнительный запах выпечки. Он пробуждает немногие счастливые воспоминания из раннего детства. Горько-сладкие. О моей беспутной матери. Как она пекла мне тортик.
Легкое движение отвлекает меня от мыслей и от таблицы, которую я просматриваю. Это Ана. Она стоит в дверях.
– Я сейчас сбегаю в магазин и куплю кое-что нужное для торта, – говорит она.
– Ладно. Но не в таком же виде?
– Что?
– Ты наденешь джинсы или еще что-нибудь?
– Кристиан, зачем? Я и так нормально одета, – отмахивается она, и я скриплю зубами. – Вот если бы мы были на пляже?
– Но мы не на пляже.
– Ты бы возражал, если бы мы были на пляже?
Мы были бы на частном пляже.
– Нет, – отвечаю я.
Она лукаво улыбается.
– Ну, вот и представь себе, что мы там. Пока. – Она поворачивается и мчится в холл.
Что? Она убегает?
Неожиданно для себя я вскакиваю с места и бегу за ней. Вижу бирюзовую вспышку, мелькнувшую в дверях, и выскакиваю следом за ней в холл. Но она уже в лифте, и створки закрываются как раз в тот момент, когда я подбегаю. Она машет мне рукой из кабины и уезжает. Ее спешка так неуместна. Даже смешно.
Что подумала бы она, если бы я так сделал?
Качая головой, я иду на кухню. В последний раз мы играли в догонялки, когда она ушла от меня. Эта мысль меня отрезвляет. Я останавливаюсь у холодильника и наливаю себе воды. Вижу торт, остывающий на проволочной решетке. Нагибаюсь, нюхаю, и у меня текут слюнки. Закрываю глаза, и в памяти всплывает воспоминание о матери.
Мама дома. Мама тут.
Она в больших туфлях и короткой-прекороткой юбке. Красной. Блестящей.
У мамы лиловые полосы на ногах. Под попкой.
Она хорошо пахнет. Как конфетка.
– Заходи, великан, будь как дома.
С ней дядька. Огромный, с большой бородой. Я его не знаю.
– Подожди, клопик. У мамочки дела. Иди к себе,
