Я безоговорочно доверял мастеру, следуя указаниям очень добросовестно — сомнений не возникало. Как и у Кру никогда не было сомнений в своем учителе, обучившего Кру подобным образом у этой же хижины.
Утро начиналось с уборки лагеря от ржавеющих листьев. Просто невообразимо, какое количество листвы опадает за сутки. Несколько дней, и на земле стелется пышный оранжевый ковер, под которым прячутся скорпионы. В земле, в норах и под валунами обитают тысяченожки. Привычка не поднимать бесхозные камни и ветки вырабатывается очень быстро.
Первые недели я ходил в сапогах, старательно всматриваясь под ноги. Но позже понял, что пытаясь разглядеть опасность, только делаю хуже. В сумерках всегда прячется что-то, шевелятся и сгущаются тени. А кусок лианы — разве отличишь от змеи? Воображение всякий раз играло злую шутку, оживляя худшие страхи. Пришлось признать, что самым опасным существом здесь являюсь я сам.
Кру говорит, что доверие к миру начинается с доверия к себе. Теперь вот хожу босиком, и будь, что будет. Кроме того, не приходится вытряхивать обувь по утрам, проверяя, что внутри не затаился тарантул. В джунглях ведь — чем проще, тем лучше. Чем меньше держишь вещей в голове, тем безопаснее.
Сны обрушились камнепадом, пробудив ударами в грудь. Приподнимаюсь, глотая воздух, вслушиваюсь в черноту ночи. Резкие порывы ветра носятся вдоль обрыва. Сквозь шум деревьев послышались шаги.
Кто-то бродил у хижины, приближаясь, всматриваясь в щели. И это точно не заблудшая собака, а что-то другое. Но голодное. Настырно ищущее проем, чтобы просочиться внутрь.
Вздрагиваю от хруста ветки, затяжного, будто выдирают зуб. Поворачиваю голову вслед за мелькнувшей тенью. Существо замерло в тот же миг, как мои глаза устремились к нему.
На секунду появилась бредовая, но способная объяснить все мысль. Наверное, это Кру! Бродит тайком, испытывая страхи ученика. Но я так и не решился повернуть голову, чтобы убедиться, что Кру спит на своем месте.
Мысли лопнули от скрипа входной ступеньки. Что-то грузное заползло на ступеньку и надавило на дверь; до треска, пробежавшего током сквозь сухожилия.
Все снаружи затихло, и даже ветер.
Какое-то время ничего не происходило, но я чувствовал, нескончаемо долго, как что-то нечеловеческое смотрит на меня. Затем оно удалилось, оставив душу покрытую инеем.
Последующие дни меня не покидала мысль о побеге. Не проходило и часа, чтобы я не планировал удрать. Но всякий раз приходил к выводу, что не смогу предать Кру. Разве бросают того, кто поверил в тебя? Кроме того, спасаться-то некуда — джунгли и были местом, куда я убежал.
Давление прошлого испытывает тот, кто слишком серьезно себя воспринимает. Фразы мастера были окутаны метафизической дымкой и с трудом влезали в мою треугольную голову. Между тем, внутренний посыл всегда чувствовался, вдохновляя на битву.
Время от времени я задавался вопросом, что привело меня в этот ад.
Еще недавно я стоял на маленькой, но оживленной улице Бангкока. Смотрел с моста на коричневую воду, дурно пахнущую, и, наверняка, полную пиявок. Вдоль берега скопился слой мусора. В душе сосало — я был обескровлен и мертв.
Вдруг из воды вынырнула узкая чешуйчатая морда. Она двинулась к берегу, при этом тела не было видно, и казалось, что морда плавает сама по себе. Вскоре на сушу выползло хвостатое существо, перебирая мокрыми лапами. Размером оно было с крокодила, только шея узкая, а морда вытянутая, как у муравьеда. Рептилия повернула голову боком, глядя на меня одним глазом. Из закрытой пасти выскользнул узкий, как змея, язык — черный и раздвоенный на конце. Стало не по себе. Я перегнулся через перила, и меня стошнило. Воздуха не хватало. Слезы обволокли глаза, а из открытого рта тянулись слюни.
В этот момент тонкая рука протянула салфетку. Подняв глаза, я увидел размытый силуэт в белом.
— В тебе плачет маленький мальчик, — послышался голос.
Я испытал раздражение, что посторонний человек позволяет себе подобные утверждения, и демонстративно не взял салфетку. Между тем, прозвучавшие слова воззвали к чему-то очень чувствительному глубоко внутри меня, побудив заговорить:
— Я потерял все, — еле сдерживаясь, чтобы не захныкать.
— Еще нет, — прозвучал ответ. — Ведь ты по-прежнему цепляешься за что-то.
Мне захотелось возразить, но язык не слушался. Окончательно расклеившись, я мямлил словно беззубый. Пока снова не поймал на себе тот глубокий взгляд — азиатские глаза терпеливо изучали дурачка-иностранца. Мне стало стыдно за свое поведение, я выхватил салфетку и отвернулся, судорожно обтирая горящие щеки.
— Ты запутан, — мягко коснувшись моего плеча. — Тебя надо распутать.
Я стоял, не решаясь повернуться, уставившись на мутную жижу цвета гнилой древесины.
— Помоги, — сказал я, не в состоянии поверить, что произношу это.
Ящерица на другом берегу рванулась с места и, заскользив брюхом, скрылась в воде. Тогда я еще не знал, что в канавах и канализации Бангкока обитают сотни гигантских варанов.
* * *Стою на полусогнутой ноге, замер в неестественной позе, словно цапля. Центр тяжести как можно ниже, спина прямая. Занимаю оборонительную стойку, колено и локти в воздухе: становишься острый и опасный, как ананас. Перепрыгиваю с одной ноги на другую. Разворот.
Гравитация возросла в десятки раз. Мускулы, сведенные судорогами, не выдерживают. Когда нога непроизвольно опускается, Кру ударяет бамбуковой тростью, побуждая занять правильную стойку. Приходится терпеть изо всех сил.
Мы оттачиваем шестнадцать базовых движений, снова и снова, день за днем. Повторяем до бесконечности, пока солнце не укатится за угол соседнего склона. Утром все начинается снова.
В основе тренировок лежит древнее боевое искусство муай чайя, но не ограничивается только муай чайя, задействуя другие техники: тайский бокс, силат, вин-чунь, тайчи, а также ментальную тренировку и медитации.
Сначала я запаниковал.
Меня бросило в дрожь, как перепуганную псину, с которой сдирают шерсть.
— Для чего? — пожимаю плечами. — У меня нет навыков, я не гожусь для боевых искусств!
Хожу взад-вперед, непонимающе трясу головой.
— Ну какой смысл мне, культурному человеку, использовать кулаки, — развожу руками. — Глупость какая!
Кру утвердительно кивает.
— Между прочим, я университет закончил.
Стою, взъерошивая руками волосы.
— Мы не животные, чтобы драться. Конфликты нужно решать дипломатически!
Мастер внимательно выслушал до конца.
Стою в ожидании контр-аргументов, но вместо доводов последовал хлесткий подзатыльник. В недоумении глотаю куски воздуха.
— Вижу, что навыков нет, — прозвучал голос учителя, — зато у тебя есть самое главное качество воина.
Палец Кру с силой ткнул в мою грудь, туда, где находится сердце.
Приступ паники стух.
А голову, к слову, мне все же пришлось побрить. В результате чего я сделался похожим на босоногого буддийского монаха. Взращенный годами образ успешного мужчины, бизнесмена, за несколько минут соскребло лезвие бритвы. Помимо обнуления личности, пришлось принять ряд ограничений: отказаться от мяса, отсечь сексуальные инстинкты и все лишнее, что отравляет разум, развлекает, рассеивает фокус.
Раз за разом мне напоминали, что я здесь не для того, чтобы впитывать знания, а чтобы от них отказаться. Содрать без жалости, слой за слоем, всю шелуху, понятие за понятием, мысль за мыслью, пока
