Мэтти с извиняющимся видом улыбнулась:
– По-моему, она не сомневалась, что все будет просто.
– Ага, держу пари, что так и было. Наша Рэни всегда отличалась самоуверенностью. По правде говоря, я рад ее видеть, только пока не говорите ей. Пусть немного поволнуется. Хорошо?
Учитывая, что они приехали без предупреждения, Мэтти не стала возражать.
– Вполне справедливо.
По пути в кафе они прошли мимо сложенных штабелем старых железнодорожных шпал. Борозды и вмятины, оставленные минувшими столетиями, были сглажены и отполированы непогодой. Глядя на них, Мэтти подумала о том, могло ли время смягчить глубокие противоречия, существовавшие когда-то между Томми, Рэни и другими.
Зайдя в небольшое привокзальное кафе, Томми повернулся к ней:
– Что на самом деле задумала Рэни Сильвер?
– Извиниться… главным образом.
Томми смотрел на Мэтти с озорной улыбкой.
– Главным образом?
Мэтти растерялась… Следует ли ей предоставить разговор о концерте своей старшей подруге? Ведь если Томми настроен менее благодушно, чем предполагала Рэни, то их поездка вряд ли приведет к благоприятному окончанию, тем более что другие имеют на нее зуб.
– Мы хотим снова собрать вместе «Серебряную пятерку».
– Вы шутите?
– Нет. Мы предлагаем спеть концерт, который так и не состоялся в 1956 году. В этому году исполнится как раз шестьдесят лет… Рэни хочет сделать что-то большее, чем просто извиниться. Это ее идея.
– Ну… хорошо, что я не азартный человек. Я бы ни за что не догадался, предоставь мне хоть миллион попыток.
– Что вы об этом думаете?
– Я? Я думаю, что все это полнейшая глупость, дорогая.
– А-а-а…
– В этом вся Рэни. Одни глупости в голове.
Возвращались они в тяжелом молчании. Нервы у Мэтти были натянуты до предела. Прежде чем они вошли в бывший зал ожидания, женщина остановилась.
– Томми!
– Что, дорогуша?
– Будьте со мной откровенны. Каковы наши шансы на успех?
– Честно? Понятия не имею. В свое время Рэни наломала много дров. Кого-то обидела больше, кого-то меньше. Но скажу точно: ничего у вас не выйдет, если вы будете сваливаться людям как снег на голову. Ни Чак, ни тем более Джуна подобного не потерпят. Такое отношение к ним выведет обоих из себя, прежде чем Рэни успеет изложить им суть дела.
– И что нам делать?
Томми пожал плечами.
– Давайте вернемся и поговорим обо всем предметно. Ладно?
– Ну наконец-то! Мой любимый певец из Ньюкасла! – Рэни встала на ноги, приветственно подняв при этом свою трость. – Мы хотим предложить кое-что…
Старик вскинул вверх руку:
– Помолчи-ка, Рэни. Твоя девочка уже все мне рассказала.
Старушка надула свои ярко-красные губы, рассерженная тем, что Мэтти украла у нее возможность огорошить Томми.
– Мило…
– А теперь слушай меня. Во-первых, молчи и будь внимательна, Рэни Сильвер. Я люблю тебя, но ты очень меня обидела. А еще ты обидела наших друзей. Думаю, ты меня поняла. Сначала я скажу тебе все, что должен сказать. Только после этого ты сможешь извиниться, а я посоветую, как спасти ваш дурацкий план.
Глава 17
«Аккорды»[67]
«Жизнь может быть мечтой»К тому времени, как они вернулись в гостиницу, Мэтти чувствовала себя ужасно уставшей. Томми основательно прошелся по Рэни, и Мэтти вместе с Гилом, ошарашенно помалкивая, слушали, как на самом деле развалилась «Серебряная пятерка» после того, как Рэни ушла из группы. Картина, нарисованная Томми, была весьма неприятной.
– Мы все так радовались этому выступлению. Помнишь, как мы часами напролет только об этом и говорили? Или ты не помнишь? Может, ты тогда только о себе могла думать?
– Нет, ничего подобного.
– Да неужели? Тогда почему ты больше никогда не разговаривала с Джуной и Элис? Почему не пришла ни на одну встречу, хотя я несколько раз предлагал тебе это? Я знаю, что позже Чак с тобой встречался… Теперь еще придется разбираться с тем, что ты тогда натворила… Если ты довольна тем решением, которое тогда приняла, зачем было выбрасывать нас из своей жизни? Мне кажется, ты совсем запуталась, а потом поняла, что допустила большую ошибку. Однако ты была слишком горда, чтобы признать это. Гордость всегда была твоим слабым местом, детка.
– Я на самом деле сожалею, поэтому хочу, чтобы мы снова встретились.
– И ты думаешь, что они согласятся?
Рэни тяжело сглотнула. Мэтти почувствовала, как ее пальцы сжимаются в кулаки, но она удержалась от того, чтобы броситься подруге на выручку.
– Я не знаю…
– Тем вечером мы не просто расстались. Мы прекратили наше существование, разлетелись вдребезги. Все это очень грустно. Рико отделался от нас, словно от раскаленных докрасна камней. Любой импресарио на его месте поступил бы так же.
– Я думала, что он пристроит вас… Я на самом деле так считала.
– В таком случае ты еще легкомысленнее, чем я прежде думал. У тебя впереди намечалась блистательная карьера, Рэни. Какая ему от нас была бы польза?
– Он мне обещал…
– Обещания Рико не стоили даже бумаги, на которой были написаны. Например, наш контракт утратил силу после того, как ты ушла из группы. Ты об этом знала? Там маленьким шрифтом было набрано примечание, что обязательства Рико остаются в силе только в случае, если никто из группы не уйдет. С твоим уходом контракт утратил всякую юридическую силу.
– Я этого не знала.
Томми устало потер себе глаза, словно воспоминания окончательно вымотали его.
– Это еще можно забыть, однако больше всего меня ранила твоя ложь… Ты мне лгала. Ты говорила, что Рико – всего лишь твой приятель. И знаешь, что хуже всего? Я знал, что ты мне лгала. Мы все это знали. Мне, как и другим, все это было очень неприятно, но я защищал тебя. Я принял твою сторону в ту ночь накануне концерта, несмотря на то, что Джуна, Элис и Чак криком заходились, обвиняя тебя… Я сказал им, что верю тебе, хотя и знал, что ты лжешь.
Краска схлынула с лица Рэни.
– Ах, дорогой, я не знала. Что еще я могу сказать…
Томми покачал головой. Сейчас, когда старик не улыбался, он выглядел лет на десять старше. Темные морщинки вокруг глаз и на лбу углубились.
– Не нужно ничего говорить. Что было, то было. Почему, по-твоему, я все эти годы не терял тебя из виду? Почему я в течение пятидесяти девяти лет присылал тебе на Рождество открытки и приглашал присоединиться к нашим встречам? А потому, что в глубине души я верил, что ты хороший человек и у тебя доброе сердце. Эстрада вскружила тебе голову. Мы все это видели, но я верил, что под всем наносным ты осталась прежней Ирен Сильверман с Вудбайн-стрит в Ливерпуле. С этой девушкой я познакомился за кулисами во время выступления оркестра Теда Фарнсворта, и она помогла мне завязать галстук. Эта девушка для подкрепления духа дала мне отхлебнуть бренди из плоской фляжки, которую стащила у водителя, который подвез ее в Лондон. Сейчас
