– До смерти, согласен, – кивнул он. – Теперь уже задета и моя честь. Вы готовы, достопочтенный?
Над головами дуэлянтов яркими красками горели три луны, единственные свидетели грядущего поединка.
Эрран
Эрран скучал. Причем он даже не помнил, сколько лет назад начал предаваться этому занятию. Будучи ифритом, он не слишком беспокоился о времени, и за тысячу лет, проведенных в Нижнем мире, редко поглядывал на календарь. По утрам – лавовая ванна, после нее – обед из изысканных яств, часто доставляемых из других измерений, а вечерами огненный владыка развлекал себя тем, что либо читал манускрипты, либо заставлял своих слуг сходиться в смертельных поединках. Но в свитках он не находил для себя ничего нового, а гладиаторские бои давно не радовали. Тем более что с каждым разом становилось все сложнее привлекать к себе в замок преданных слуг.
Правда, недавно ифрит затеял вылазку в один из сопредельных миров, где сумел достать любопытный артефакт, умеющий разговаривать и отлично переносящий крайне жаркий климат Нижнего мира, где помимо Эррана жило бесчисленное количество демонов и элементалей огня.
– Ты кто? – поинтересовался ифрит, глядя на мерцающую фигуру и почесывая красный живот. – Что умеешь?
– Я «живой» артефакт. Меня создали боги, и я служу равным им по силе.
– Г’авным? – картаво переспросил Эрран. – Да те боги давным-давно повымиг’али! Ни одного на своем пути не встг’ечал. Говог’ят, они знали много такого, что даже демонам в голову не лезет. Это пг’авда? Что ты умеешь?
– Исцелять, многократно усиливать магическую силу, делиться с хозяином знаниями, выступать в качестве источника энергии.
– И всего-то? – недовольно пробурчал ифрит, развалившийся на своем троне. – Тоже мне «живой» аг’тефакт! И что это за видок? Мы же не в звег’инце!
Искра Звезд, чей нынешний облик отображал ослепительную по красоте эльфийку, спокойно ответила:
– Так нравилось моему прошлому господину. Карохаду ван Керосу, знаменитому герою сопредельного измерения.
– Никогда не слышал о таком.
– Меня вы отняли именно у него, – пояснила «живой» артефакт бесстрастно.
– Тот эльф? – догадался ифрит, и на секунду в его пасти мелькнуло вместо языка ослепительное пламя. – Он был вкусный, да. Эльфийские хг’ящи и уши – вот что самое ценное в этих существах. Жаль, ловить их сложно. Но я слышал, аг’еал их обитания не огг’аничивается одним миг’ом. Может быть, в следующую кампанию пг’имкну к Темному Властелину, а после вег’нусь в Нижний миг’ с богатыми тг’офеями. А ты можешь ловить эльфов? – с интересом спросил Эрран, разглядывая Искру Звезд. – Вот таких же, как и твоя внешность. Мне даже духовки не надо, чтобы их пг’иготовить. Да-да.
– «Живые» артефакты не действуют самостоятельно. Но в моей власти создать проекцию эльфа, если вам так угодно.
В качестве демонстрации трофейный артефакт повел рукой в сторону, и перед взором Эррана возникло с десяток фигур, но это вызвало лишь раздражение ифрита.
– Так я тоже могу. – Он щелкнул пальцами, и эльфы умножились. – Вот только что с того пг’оку? Есть же их нельзя! На аг’ене дг’аться тоже не заставишь! И ванну лавовую они мне не нальют. Бесполезное ты пг’иобг’етение! Отдам я тебя лучше Властелину или кому другому из аг’хидемонов. Они хоть найдут, что мне пг’едложить взамен.
– Я знаю много историй, – спохватилась «эльфийка», несколько занервничав. – Смогу развеять вашу скуку.
– Да ну? – фыркнул Эрран. – Каких, напг’имег’, истог’ий?
– Допустим, о Вегейре Богоподобном.
– О Нег’ожденном я пг’очитал все доступные манускг’ипты, так что здесь ты меня не удивишь.
– Я лучше любого хрониста, мой господин. – «Эльфийка» кротко склонила голову. – Ведь раньше, прежде чем Вегейр стал богом, я была частью его сущности, а потому способна рассказать много такого, что не записано ни в одной книге.
Налитые огнем глаза ифрита с интересом уставились на «живой» артефакт. Впереди его ждали еще сотни лет скуки, а потому он произнес:
– Ладно. Я подумаю.
Архарон Великий
Солнечный свет заливал комнату, и ученики то и дело бросали взгляды на окна, за которыми цвела весна: деревья тянулись почками к небу, веселый ветер гнал ватные облака на запад, а пение птиц не умолкало ни на секунду. Последнее особенно отвлекало молодое поколение волшебников, но Архарон не спешил сурово хмурить брови. Пусть он напрочь забыл, каково это – быть ребенком, но в его сердце умещалось безграничное терпение.
В Академии волшебства он преподавал уже лет двадцать, с тех пор как вернулся в Иллюзорный город из далекого путешествия. Владыка магии искренне считал, что передавать знания и опыт молодому поколению не менее важно, чем этот самый опыт накапливать самому.
– Итак, – кашлянул он, привлекая внимание, – о чем мы говорили?
– О природе магии, профессор, – раздался голос откуда-то со средних парт.
– Верно. – Архарон чинно пригладил свою бороду. На самом деле облик старика он набрасывал на себя исключительно для солидности, ибо если бы он явился к юным аколитам в образе молодого мужчины, совладать с этой сворой было бы еще труднее. – Кто мне расскажет, каков главный источник волшебства?
Вверх потянулась рука, и волшебник благосклонно кивнул:
– Говори, Азалия.
Девочка с рыжими волосами встала и заученно произнесла:
– Источник любой сверхъестественной силы в нашем мире и не только – это бессмертная душа. Практикующие высокое искусство умеют контактировать с этой энергией, зачерпывая столько, сколько нужно для создания того или иного заклинания.
– Почти все верно, – похвалил Архарон, отчего на лице Азалии появилась радостная улыбка. – Но маги пользуются лишь излишками энергии, которую производят их души. Саму сущность они не трогают, так как она подобна сосуду с хрупкими стенками. Небрежные действия приведут к трещине, которую уже не восстановишь. Это ясно?
Ученики закивали, но было видно, что многие делают это исключительно по привычке, не желая, чтобы скучный старик пустился в не менее скучные объяснения. Каждый из них видел бушующую за окном весну и хотел покинуть унылый кабинет, вырваться на волю. Лишь одна Азалия вновь подняла руку.
– Да? – кивнул Архарон.
– Но как же так, профессор? – заговорила девочка. – Если источник силы – бессмертная душа, то почему высокое искусство могут практиковать те же личи, чья плоть мертва?
– Хороший вопрос, – кивнул Архарон. «Из этой ученицы определенно выйдет толк», – подумал он, а после ответил: – У живых мертвецов тоже есть души. По крайней мере, это актуально для высшей нежити. Вот только хранятся их ауры не в телах, а где-нибудь еще. Зачастую в артефактах. Кольцах, драгоценных камнях, ожерельях, а то и в обычном хламе. Придумал эту схему давным-давно один дракон, который больше всего на свете боялся смерти. Влекомый страхом, он привязал душу к своим сокровищам, которые впоследствии был вынужден охранять неотступно.
– Значит, таким образом можно жить вечно? – спросил мальчик с задних парт.
Архарон вздохнул:
– Все мы живем вечно, ведь душу потому и называют бессмертной, что после физического конца она перерождается в новом теле, и зачастую – в ином измерении. Если же искусственно задерживать ее, то при реинкарнации она будет неполноценной. Умрете человеком – родитесь гоблином. И это в лучшем случае.
По кабинету пронеслось протяжное «фу-у-у», которым дети выразили свое отношение к низкорослым представителям вида оркоидов. Архарон ухмыльнулся себе в
