– Прибыл лорд Селби, феодал-наместник Фор-дрима. Просит военной помощи на перевале, – кратко доложил Гуннульв. Он знал, что владыка спросит, если захочет дополнительных деталей.
Коротко стриженый гном чуть наклонил голову, не переставая вырезать что-то. Спустя секунду прервался, подняв на собеседника ясные желто-карие глаза. При таком тусклом освещении были практически незаметны седые пряди в его пепельно-серой бороде. Жесткие морщины на властном, серьезном лице будто разгладились, скрадывая годы и придавая облику непривычную мягкость.
– Встречал с Кьяртаном?
– Да, владыка.
– И что скажешь? – желтоватые, внимательные глаза приоткрылись чуть шире.
– Довольно внимателен. Хорошо слушает и слышит. Совершенствуется в изучении не свойственных ему направлений… Но несколько неосторожен в суждениях. И предвзят, – Гуннульв не хотел добавлять последнего, но знал, что недосказанное все равно будет услышано.
– Совершенствуется… Да. Он учится, и в том немало твоих заслуг. А что же Селби? Не просил ли прижать еще и ястреба? Потеснить Кардан?
– Нет, владыка.
– Хорошо. Я бы отказал, – видимо закончив с тем, что вырезал, желтоглазый потер получившуюся фигурку о штаны. Поднес к лицу высматривая недостатки, дунул, удаляя последнюю пыль. – Обрадуй младшенького. Пусть возьмет восемь сотен голодных и выступает до рассвета. Форсированным маршем доберётся за неделю. Лишнего не жечь. Львов не преследовать, – договорив он подкинул в воздухе маленькую, деревянную ящерку, поймав всей пятерней. Сжал крепко, будто живую.
– Да, владыка, – прижав правый кулак к сердцу почтительно поклонился Гуннульв. Развернувшись на месте он быстро зашагал прочь. Успев как следует разглядеть вырезанную из светлого дерева саламандру. Точь в точь такую, как на гербе дома Селби.
Обходя постамент с каменной плитой, стоящий прямо посреди комнаты, Гуннульв окинул взглядом хорошо знакомую карту, высеченную в тусклом базальте. Черно-серая, с едва заметными бурыми прожилками, она выглядела бесцветной и невыразительной, но если приглядеться можно было различить мельчайшие детали рельефа. Горы, реки, поля и леса. Границы государств, княжеств и графств. Города, крепости и форты. А так же резные фигурки из разных пород камня, изображающие войска. Группа фигурок из темного диабаза была передвинута со своего обычного места на границу владений Дарена Селби. Вырезанные силуэты не изобиловали деталями, но были удивительно пропорциональны. Они словно застыли в мощном рывке, устремив насупленные морды в сторону горного перевала.
Гуннульв улыбнулся одними глазами. Владыка всегда был на шаг впереди. Оставалось лишь следовать за ним.
Пылающие створки крепостных ворот с грохотом распахнулись, ударившись о стену и рассыпая брызги оранжевых искр. Этот оглушительный треск и усилившийся шум, последовавший за ним, вырвал Джастина из оцепенения. Хотя оторваться от бойницы было действительно непросто. То, что творилось в паре сотен шагов за стеной – могло заворожить и более искушенного воина.
Докатившись до лайонелитов необычные всадники, прибывшие со стороны Хертсема, не замедлили хода и с неудержимостью селевого потока врубились в беспорядочный строй пехоты и осадных машин. Джастин не мог поверить своим глазам, хоть и слышал рассказы о гномьей кавалерии, использующей вместо лошадей огромных боевых кабанов. Из-за пыли, дыма и хаоса, царившего на поле боя, было сложно толком разглядеть их. Но то, что невероятные звери в холке были не ниже среднего коня, и наверно вдвое тяжелее, уже говорило о многом. При этом закованные в тяжелую броню, как и сами всадники – они неудержимо ломились вперед, подминая и раскидывая попадающихся на пути людей.
Джастин не знал, почему лайонелиты разбившие ворота все еще рвутся в крепость. Во дворе уже было несколько сотен серых рыцарей и постоянно бежали новые. Возможно они просто не знали, что происходило у них в тылу. А может быть сознательно спешили укрыться за толстыми стенами, надеясь забаррикадировать опаленную арку ворот. Как бы там ни было – живых защитников оставалось все меньше. Всего две заметные кучки сражающихся на внешней стене, отчаянно отбивались от наседавших врагов, да кто-то постреливал с третьей северной башни. Джастин тоже стрелял, безрезультатно пытаясь унять дикий круговорот взаимоисключающих стремлений, разрывающих голову. В очередной раз потянувшись в колчан на правом бедре – он нащупал там нечто, заставившее его застыть с незаряженным арбалетом в руке.
Перед глазами пронеслась картина всплывшая в памяти, будто подсвеченная внезапным осознанием важности момента. Он присаживается возле свежего кострища. Разгребает руками пепел, чувствуя остатки уходящего тепла и находит обрезки разваренной ременной кожи. Райт протягивает светлую дощечку, недавно найденную в подвале, хоть он уже и запачкал пальцы. Они ищут первого пропавшего в Дурн-фаре. Обсуждают невозможность дезертировать.
Путь в Хертсем закрыт… А если в другую сторону? Через Мидуэй и… Спасибо Райт!
Джастин крепко сжал в кулаке выструганный из дерева, стилизованный колосок, на две трети окрашенный грязно-бурым. И побежал вниз по лестнице, прыгая через две ступени. Нужно было успеть выйти на нужный участок стены.
Крепкая дубовая дверь, окованная полосами железа, распахнулась. Лайонелиты пока не добрались сюда и оставшиеся несколько десятков шагов он пробежал, оглядываясь по сторонам. Аккуратно прислонил арбалет к парапету стены и крякнув от натуги развернул лебедку в нужную сторону. Продел руку в кожаную петлю, прикрепленную к концу веревки. Оглянулся в последний раз, видя все больше серого цвета, заполоняющего павшую крепость.
«Взгляни внимательнее – он ведь и так давно мертв» – прозвучал в голове голос Бенджамина. Сейчас Джастин пытался убедить себя, что действительно верит в это, но несколько часов назад, покидая свою комнату – он разговаривал с Марлоном. Тот не отвечал, но обострившиеся черты изможденного лица будто бы выражали что-то новое… Тогда Джастин попросил у друга прощения за то, что вынужден запереть его в одной комнате с трупом, но вынести такую огромную тушу ему был не под силу.
– По крайней мере теперь он не принесет тебе вреда, – невнятно проговорил он себе под нос, перебираясь через парапет. – Вот уж кто точно мертв.
Досада мешалась со злостью, перебивая отвращение к себе. Сильные чувства будто выжимали из ослабевшего тела остатки сил, направляя их на первоочередные задачи. Ворот лебедки закрутился, крепко сколоченный ящик, заполненный камнями,
