– Седлай! – вдруг отдал приказ подбежавший хорунжий.
Парни из двух десятков под его командой недоумевающе переглянулись. С чего бы это? Не прошло еще и часа, как они обиходили лошадей и задали им корм. Да и напоить едва-едва получилось. Опять же, упорные разговоры о том, чтобы перегородить проход рогатинами. А тут вдруг такая команда. Да и не выдержат лошади. Не железные же они в самом-то деле.
Все эти мысли читаются на лицах парней, как в открытой книге. Но привычка безоговорочно выполнять приказы все же берет верх, и они начали седлать лошадей. Несколько минут, и все два взвода, пятьдесят два человека, включая обоих хорунжих, замерли в одношереножном конном строю.
– Други мои! – обратился к отряду появившийся перед строем Мицкевич. – Только что вернулись разведчики и доложили, что сюда приближается хоругвь королевской гвардии. Думаю, вам не надо объяснять, что они делают на этом тракте. Мы объявлены вне закона и должны предстать перед королевским судом. Так думают они! – повысив голос и сделав ударение на последнем слове, произнес Крыштав.
Строй тут же заволновался. Вот так и не поймешь, чего тут больше, испуга, возмущения или радости и предвкушения схватки. Но, несмотря на шум, отряд продолжает стоять в едином строю.
– Тихо! – подняв руку, призвал к порядку ротмистр. – У вас есть выбор. Вы можете уйти, рассчитывая на снисхождение королевского суда. Никто не обвинит вас в трусости или предательстве. А можете остаться здесь и сражаться. Но вы должны знать. Их втрое больше, все они ветераны, и мы наверняка погибнем. Это всё. Кто желает уйти – сейчас самое время это сделать.
Мицкевич обвел взглядом весь строй, заглянув в глаза каждому из молодых людей. Когда их взоры встретились, Андрейка только ухмыльнулся, поудобнее перехватил поводья и похлопал по шее коня. Своего первого и, похоже, последнего боевого товарища. Они оба устали. Но какое это имеет значение, коль скоро вечный покой уже близко? Вот и отдохнут в раю. А как же иначе? Ведь они будут сражаться за правое дело.
Парень задорно переглянулся с друзьями. Наконец-то! Они столько слышали о схватках и срубленных врагах, исходя при этом завистью. Теперь же и у них появился шанс напоить свои клинки кровью врагов. Конечно, лучше бы это была не шляхетская кровь, но…
Господь ведет своих детей одному ему ведомыми тропами, и вчерашние друзья становятся врагами, а враги – друзьями. Они знали, что собираются драться здесь за правое дело. Андрейка привстал в стременах, пытаясь осмотреть весь строй. И от увиденного его сердце наполнилось гордостью за их хоругвь. Ни один из сослуживцев не поддался сомнению или страху.
– Слушай мою команду! – вновь повысил голос Мицкевич. – Сабли на темляк!
Все. Коль скоро звучит команда, то шутки в сторону. Рука привычно нырнула в кожаную петлю и с шелестом потянула саблю из ножен.
– Пику в петлю!
Переместил пику так, чтобы можно было быстро изготовить ее к бою. При этом сабля болтается на темляке, захлестнувшем запястье.
– Курки пистолей взвести!
Левая рука тянется к пистолетам в седельных кобурах, и по строю разносится короткая многоголосица сухих щелчков. Оно, конечно, вполне возможны и непроизвольные выстрелы. Но кобуры закреплены так, что это лишь испугает, не причинив никакого вреда ни всаднику, ни лошади. Зато в конной сшибке не придется терять драгоценное время.
– Мушкет к бою изготовить!
Снова шорох извлекаемых из чехлов мушкетов и щелчки взводимых курков. И тишина. Лишь редкое позвякивание упряжи да громкое дыхание подрагивающих лошадей, чувствующих, что все это неспроста и сейчас им предстоит выложиться до конца. И они это сделают. Лошади и собаки – вот два представителя братьев меньших, готовые жертвовать собой ради человека.
Для войска Речи Посполитой все команды ротмистра звучат непривычно. Но дружина Острожского вообще не походит ни на что привычное и понятное любому шляхтичу. Причем выражается это не только во внешнем облике и ритуалах, но и в тактике.
Мицкевич занял место в центре строя, сабля так же на темляке, в руках мушкет, разве что пики нет. Здесь и сейчас важен каждый боец. И ротмистр готов идти в бой в одном строю с рядовыми. Потому что в эту минуту они – единое целое. И осознание этого наполняет сердца молодых людей дополнительной решимостью.
– Владак, Карпусь, что бы ни случилось, после сшибки держимся вместе, – переглянувшись с друзьями, напомнил Андрейка.
Те утвердительно кивнули, при этом нервно сглотнув. Хм. А ведь, пожалуй, и его отпускает эйфория да начинает колотить мелкая дрожь. И немудрено, потому что из-за поворота появляется голова хоругви, идущей на рысях в походном строю. Пик не видно. И это вселяет некоторую уверенность.
Хм. Только она как-то быстро сошла на нет. Все же перед ними ветераны. Они же – всего лишь желторотые птенцы. От горла в низ живота и обратно пробежал холодок. Противно засосало под ложечкой. Скоро. Очень скоро он узнает, из чего он сделан на самом деле.
Как видно, у гвардейского ротмистра нет никаких иллюзий по поводу тех, кто преградил ему путь. Потому что хоругвь тут же начинает разворачиваться в боевые порядки. И делает это достаточно неспешно, скучившись в беспорядочную мешанину. Расстояние – шагов двести.
– Хоругвь! Целься!
Андрейка следом за ротмистром вскидывает мушкет и целится в плотную массу всадников. Вычленить кого-то одного не получается. Да и бесполезно на таком-то расстоянии выцеливать отдельного всадника. Хорошо как удастся попасть в строй.
– Залпом! Пали!
В полном безветрии отряд дружинников тут же заволокло дымом. Вдали слышатся брань, полные боли крики и ржание лошадей. Андрейка понятия не имеет, попал ли он в кого или безбожно промазал. Но, подчиняясь прозвучавшему приказу, начинает поспешно заряжать мушкет, все время борясь с мешающими саблей и пикой.
Дым рассеялся довольно быстро, а потому перед взором вновь предстали королевские гвардейцы. Теперь они не кружились на одном месте, а неслись к замершим инфлянтцам. Перестроение хоругвь заканчивала уже на скаку, окутанная летящей из-под копыт снежной взвесью.
Но разогнаться у всадников не получается. Скачущие по дороге вынуждены сдерживаться, так как лошади находящихся с боков вязнут в глубоком снегу, как в болоте. Эта заминка дает возможность инфлянцам дать второй залп. И на этот раз Андрейка уже видит, как спотыкаются лошади и вылетают из седел всадники. Дым еще не рассеялся, когда…
– Пики к бою! В атаку – рысью!
Ощетинившаяся частоколом легких и длинных пик шеренга дружинников пришла в движение. Какими бы ни были неблагоприятными условия атаки, но отряд действует настолько синхронно, насколько это вообще возможно. Эта слаженность вселяет в молодые сердца дополнительную уверенность, чувство товарищеского локтя и ощущение единого организма.
Расстояние – всего ничего. Но гвардейцы короля уже затянули возникшую было в их рядах брешь и идут в атаку колено к колену. Строй все ближе и ближе. Но в какой-то
