– Надо же было так угодить, как кур в ощип, – в сердцах скрежетнул зубами Иван.
– Работа наша такая, что и на старуху бывает проруха, – вздохнул заместитель Кузьмы.
– Это называется расслабились, йолки. Все беды начинаются с этого. Заруби себе на носу, Ермолай. Крепко-накрепко запомни.
– Запомню, Иван Архипович.
– Принимай хозяйство. Кузьма, надеюсь, держал тебя в курсе своих дел?
– Держал. Сказывал, что случиться в жизни может всякое, и не должно все дело рушиться из-за одной напасти.
– Хоть что-то сделал правильно. Ладно, работай. И сыщи мне этого купца. Сыщи и передо мной поставь.
– И его и всех остальных сыщем, не сомневайся, боярин.
– Очень на это рассчитываю.
Иван отошел в сторону, где находился его конвойный десяток, и вскочил в седло. Обычно-то он предпочитал ходить пешком, даже в грязь и слякоть, что сейчас имела место. Но сегодня как-то не до размеренности и поддержания авторитета среди горожан.
Оказавшись в седле, бросил взгляд на обгоревшие останки тщедушного тела, выделявшегося на фоне куда более крупных. Десять выученных, тщательно отобранных и преданных лично ему парней. А еще отцов семейств, заботу о которых Карпов теперь возьмет на себя. И самая главная потеря. Кузьма.
Ивану словно правую руку отсекли. Как он теперь без него? Потянет ли Ермолай? Вот никаких сомнений, что он окажется лишь бледной тенью Овечкина. Круглов, конечно, не бездарь, иначе не занимал бы свой пост. Но у Кузьмы Платоновича был настоящий талант сыскаря. Он был оперативником от Бога, настоящим самородком. А такие на дороге не валяются. И чего сам полез? Почему не отправил зама? Вопросы, вопросы, вопросы.
– С чем пожаловал, Павел Митрофанович?
– Ну так привез то, о чем мы с тобой сговаривались, боярин, – с поклоном ответил мужчина, одетый на купеческий манер.
Вообще-то он и был купцом. А заодно ярым сторонником Горячинова. В Пскове хватало тех, кто считал союз с Москвой недопустимым. Они полагали, и не без оснований, что Русское царство попросту поглотит Псковскую землю, превратив ее в один из своих уездов. Никакого веча, никаких свобод, только единовластие и подчинение ставленникам Москвы. Было уже такое. И непременно повторится вновь.
Но боярин не собирался уступать вот так просто. Само собой, он осознавал, что Псков нуждается в союзнике. Но только не в Москве. Взять земли донских казаков, где с каждым годом все больше московских чинов. Вроде и не лезут к казакам, но их влияние растет день ото дня. А все благодаря прикармливаемой казацкой старши́не. Вот и здесь будет так же.
Поэтому и решил боярин Горячинов, что, кроме мирного противостояния, не помешает и усиление собственной дружины вместе с ополчением. Да еще не погнушался перенять кое-какой опыт у своего противника.
Так, два года назад, сразу после Нарвского инцидента, в дружину Карпова под видом крестьян на отхожем промысле поступили два десятка его боевых холопов. Глупо не использовать приемы, которые принесли столь ощутимый результат на поле боя.
Через год люди Горячинова ушли со службы, унеся с собой знания и став оплотом обновляющейся дружины Якова Игоревича. Главная усадьба боярина располагалась в пригороде Торошино. Там же имелась крепость, сторожившая границу с Новгородом.
Раньше в ней не имелось острой необходимости. Потому и крепость была старой, непригодной против пушечного боя. Но за последний год ситуация сильно изменилась. На левом берегу Псковы появилось земляное укрепление со рвом и бастионами. В Замятлино были закуплены пушки и картечницы. Конечно, из тех, что шли на продажу в Инфлянтию. Но все одно качества отменного.
Яков Игоревич решил не экономить на вооружении и оснащении своей дружины и ополчения. И в свете оккупации Новгорода шведами это не вызывало подозрений – лишь одобрение. Бояре всегда содержали дружины и стерегли рубежи Пскова.
И сейчас все они по мере своих способностей усиливали дружины. Войны со шведом никто не хотел, но все понимали, что ее не избежать. Иное дело, что казна – она ведь не бездонная. А потому никто не мог сравниться с Карповым. Ну и с Горячиновым – тот по расходам на дружину шел следом, хотя и с огромным отрывом.
Правда, опирался он отнюдь не только на свои средства. Ему самому такое не потянуть, даже израсходуй он все до последнего медяка. В смысле и вооружит, и содержать какое-то время сумеет. Но лишь за счет прежних сбережений, потому как не имел достаточного дохода. Однако купцы, выказавшие ему поддержку, не остались в стороне и полезли в свою мошну. Хватало среди торгового люда тех, кому не нравились ни сегодняшние псковские порядки, ни возможность прихода Москвы.
Вот и Архипов привез закупленную в Замятлино сотню мушкетов, со всей оснасткой и изрядным запасом пороха. Жаль, что это не винтовки. Но их продают немного, и стоят дорого. Главное, что новая сотня дружинников, как и прежние четыре, будет полностью вооружена огненным боем. Да и не сказать, что в дружине совсем нет винтовок. Десятка три наберется. И все в руках у исключительных стрелков.
На днях должен будет подъехать еще один купец. Обещался закупить сотню пистолей, а как повезет, так еще и винтовки перепадут. Вроде как договорился. Двое братьев грозились прикупить пару картечниц, с двумя сотнями зарядов на каждую. У замятлинского завода из-за шведа нынче со сбытом не очень, вот и радуются покупателям. Основной-то товар шел в Русское царство, а путь туда закрыт.
– Яков Игоревич, я посоветоваться с тобой хотел, – слегка помявшись, обратился купец.
– Слушаю тебя, Павел Митрофанович, – внимательно посмотрел на него боярин.
– Не слышал насчет конвоя, что Карпов сбивает? Дескать, собирается провести псковских купцов под охраной своей военной флотилии.
– Слышал о том, – подтвердил боярин.
– Как считаешь, стоит ли тем воспользоваться?
– Военные корабли у Карпова – смех один, всего лишь десяток бригантин. Но это только на первый взгляд. Экипажи – из настоящих разбойников, донских казачков. Вооружение будто бы скромное, но пушки настолько серьезные, что он их никому не продает и мало того – над каждой трясется. Опять же, снаряды с греческим огнем.
– Значит, надежная получается защита?
– Защита-то надежная. Но ты понимать должен – на всякую силу найдется еще большая сила.
– Так слать товары или нет? – недоуменно спросил купец на такие противоречивые слова.
– Не знаю, – искренне ответил Горячинов. – В том, что казачки до конца свой долг исполнят и станут оборонять купцов до последней возможности, я не сомневаюсь. А вот выдюжат ли, если Карла осерчает и навалится всей мощью, не ведаю. Нынче, после того как шведы пригнули датчан, он может себе позволить значительные потери. И англичане ему поддержку дают. А там… Слышал такое, что сотня зайцев и волка затопчет, коли не бросится врассыпную?
– Значит, не слать, – подытожил купец.
Александр легко взбежал на высокое крыльцо казармы лешаков, при этом ловко разминувшись с лужей. Что-то нестроевые совсем мышей не ловят. Развели окиян-море прямо перед ступенями. Нешто Григорий Семенович еще не приметил это безобразие? Обычно у него не забалуешь. Хотя-а…
