Вновь одна за другой грохнули шведские пушки, и над головами завизжала картечь. И следом трижды прозвучал свисток командира роты. Сигнал к отходу. Значит, вторая рота уже заняла позиции позади и начинает прикрывать отход первой. Чуть дальше заляжет третья.
– Отходим, братцы! Убитых и раненых приберите! Никого не оставлять! – во всю мощь своих легких выкрикнул Дмитрий.
По счастью, хотя вокруг и летал свинец, потерь во взводе больше не случилось. А все благодаря тому, что ветер опять поменялся и прикрыл отступающих. Ну и забил дымом стрелковую галерею, лишая противника возможности вести скорый огонь.
Солдат наверху поначалу заставили присмиреть разрывы гранат. А когда псковичи отдалились на безопасное расстояние, открыла огонь артиллерия, загнавшая шведов в укрытия. Так что все обошлось тремя убитыми и семью ранеными. Треть от общего числа. Хм. Изрядно. И непонятно, могло ли быть хуже.
– Почему прекратили штурм бастиона? – Карпов вперил внимательный взгляд в полковника Протасова.
Командир второй бригады вытянулся по стойке «смирно», высоко задрав подбородок. Они, бывало, с боярином и бражничали вместе, не без того. Но тут случай иной. Мало того что боевая обстановка, так еще и неудавшийся штурм.
– Командир батальона капитан Горский принял решение об отводе людей, – четко доложил полковник.
– Что? Полковник, у тебя капитаны решают, идти в атаку или нет? Вы посчитали, что бой – это всегда расстрел наступающих, как на стрельбище? Это война, и потери случаются. Вы понимаете, что оставили без поддержки взвод лешаков?
– Боярин, я лично наблюдал за атакой батальона. И скажу по совести, приказ комбата лишь ненамного опередил мой собственный. Здесь что-то не то. Какая-то непонятная чертовщина творится.
– Объясни.
– Швед палил слишком густо и часто. Такое впечатление, что гарнизон бастиона был увеличен чуть не вчетверо. Конечно, за такую плотность враг наверняка поплатился ощутимыми потерями, потому как батальон серьезно огрызнулся. Дело дошло даже до дюжины гранат, заброшенных в гущу шведских солдат. Но шведов было слишком много. Скажу честно, я мог выслать подкрепление, положить еще людей и все же ворваться на бастион. Но вот что было бы дальше, я не знаю. Не похоже, чтобы кто-то ударил шведам в спину. Наоборот, такое впечатление, что противник точно знал, где ожидать нашей атаки. Ну или гарнизон города куда больше, чем мы полагали.
– Иван Архипович, та же картина наблюдалась и у равелина Русских ворот, – вмешался в разговор командир первой бригады, полковник Худоруков. – Однако там не нашлось капитана, способного взять на себя ответственность за приказ об отходе. Я же сообразил поздно. А потому и потери очень высокие. Здесь и впрямь творится что-то непонятное.
– Ермолай? – Взгляд Карпова уперся в начальника службы безопасности.
– Я не готов ответить на твой вопрос, боярин, – виновато потупился тот. – Может, шведы перебросили людей с других направлений, чтобы прикрыть атакуемый участок. Когда же начали действовать лешаки, если начали, то шведов оказалось слишком много.
– Ерунду говоришь, – возразил безопаснику Протасов. – Штурм имитировался и на других направлениях. Не стал бы комендант оголять все участки в самом начале. Если только не знал доподлинно, откуда следует ждать нападения.
– Такое невозможно, – тряхнул головой безопасник.
И это действительно так. Если на наиболее слабых участках обороны города, Русских воротах и южной стене сосредоточили основной огонь артиллерии, то Пороховой бастион обстреливался постольку-поскольку. Нужно было быть ясновидящим, чтобы догадаться, что основной удар готовится именно здесь. Потому как не принято жечь прорву пороха на одном направлении и атаковать хорошо укрепленный бастион практически без обстрела.
Разве только нашелся предатель, который выдал план атаки. При мысли о подобной возможности Ермолай начал перекатывать желваки. Что могло случиться? Ведь ничто не предвещало беды. Он обязательно докопается до правды.
Иван отвернулся от собравшихся, уставившись на парусиновую стену шатра. Он сосредоточенно изучал переплетения нитей, вычленяя узоры. Ясное дело, что это простая парусина. Но если немного напрячь воображение, то можно рассмотреть кое-что интересное. Вот, допустим, лодочка. А вот голова лошади. Там два человечка из серии «палка, палка, два крючочка».
Угу. Подумать же больше не о чем. Но лучше вот так заставить себя отвлечься, чем давать волю своей злости. Сто шесть убитых, триста двенадцать раненых. Батальон! Всего за одно утро он потерял целый батальон, ровным счетом ничего не добившись.
Понятно, что и шведы понесли какие-то потери. Даже, может быть, куда более существенные, чем псковичи. Но он ведь изначально ввязался в схватку с противником, значительно превосходящим его по численности. Такие цифры для него попросту неприемлемы!
– Григорий, – наконец обернувшись, обратился Иван к командиру лешаков.
– Да, боярин, – отозвался капитан, искусавший губы чуть не в кровь.
– Уже к завтрашнему утру я должен знать, что тут происходит. И судьбу твоего первого взвода.
– Все сделаем, боярин.
– Остальным приступить к возведению редутов полного профиля. – Он подошел к карте, расстеленной на столе, и, вооружившись указкой, начал показывать: – Здесь, здесь, здесь и здесь. По одному редуту на полк. Между ними пустить конные разъезды драгун.
Были такие. По одной роте в полку. Кавалеристы из них никакие, но зато получилась мобильная пехота.
– Здесь расположится артполк, – продолжал Карпов. – Капитан Кротов, – взгляд на командира саперного батальона, – выделить одну роту в прикрытие артиллеристов. Двум другим – устроить редуты по обоим берегам у моста.
Наиболее удобный сухопутный путь от Чудского озера к Дерпту проходил по левому берегу Эмбаха. Правый изобиловал притоками и болотами. Да и не было там дорог. Только проселки между деревеньками, неизменно выводившие к реке.
Однако штурмовать город, стоящий на левом берегу, с этого направления не очень-то удобно. Потому и устроили наплавной мост ниже города, вне поля зрения шведов, используя шесть барж как понтоны. Получилась основательная переправа, способствующая довольно легкому маневрированию силами дивизии.
– Что ж, господа офицеры, не удалось нам обойтись без армии Острожского. Обождем его подхода. Н-да. А ведь могли обойтись, – бросив указку на карту, задумчиво закончил Иван.
Агап осмотрелся вокруг и вдруг невольно улыбнулся своим мыслям, что не укрылось от товарищей. Хм. Ну если быть более точным, то от одного из них – вездесущего Кири. Во всяком случае, если кто и приметил мечтательную улыбку парня, предпочел не заострять на этом внимание. Самый молодой и впечатлительный, не без того. Но в то же время настоящий боевой товарищ, что успел доказать, и не раз.
– И чего лыбишься, друг сердечный? Нешто Алесю вспомнил? – не без язвинки спросил Киря, дружески пихая Агапа плечом.
– Да чего ты ко мне привязался с той Алесей? – толкнув в ответ, попытался отмахнуться парень.
– Так не пара она тебе, а ты все сохнешь.
– Ничего я не сохну.
– Ой, да брось. Вот Елизар иль я, да хоть и Добрыня с Харитоном – мы не сохнем. А ты ну прямо извелся весь.
– Слышь,
