На мгновение народ опешил, но потом взревел с еще большим задором и злостью. Галера завершила разворот, и все шестнадцать картечниц скороговоркой отстрелялись по неприятельской палубе. Скорая перезарядка. И снова залп.
– Бросайте кошки! Левый борт, весла задрать! Пошли, браты!
Галеры сошлись довольно близко. С «Ласточки» послышались частые разрозненные выстрелы, сметающие с палубы последних живых. Весла легли на верхний брус гребной рамы шведской галеры, образуя мост, по которому команда тут же устремилась на абордаж.
Первым, как всегда, на палубу вражеского корабля ступил бывалый казак Арсений. Вот он добежал до кормовой надстройки, где располагаются капитанская и офицерские каюты. Навстречу ему выскочили сразу двое солдат, вооруженные шпагами. Но они только и смогли что повалиться снопами под экономными, выверенными и смертоносными ударами ветерана.
Еще немного, и все было кончено. Но атаман не торопился праздновать победу. Вместо этого он поспешил навести порядок и разделить галеры, благо они не успели сцепиться намертво.
Оставив захваченную галеру в свободном дрейфе, Демин поспешил в погоню за второй. Ее капитан прекрасно отдавал себе отчет в том, что понес серьезные потери и не сумеет выстоять против русских. Кто знает, быть может, он намеревался пополнить экипаж за счет спасшихся с других судов. Однако чтобы осуществить это, нужно было для начала оторваться. И для этого шведам явно не хватало гребцов.
Беглецов нагнали быстро, и те предпочли не оказывать сопротивление. Что ни говори, но потери у шведов просто ошеломительные. Открытая палуба, скученность экипажа и невероятная скорострельность замятлинских картечниц сыграли с ними злую шутку. Ну и эти клятые бесчестные снаряды, начиненные греческим огнем. Признаться, последнее вообще не смущало ни атамана, ни его нанимателя.
Всех пленных высадили на каком-то безымянном островке. Наверное, у него было какое-то название, но псковичам оно не известно. Да и, признаться, не интересно. У шведов есть четыре шлюпки с погибших галер, как-нибудь сумеют о себе позаботиться.
У Демина забот и без того хватало. В результате этого короткого и жаркого боя он потерял убитыми и ранеными около сотни человек. Уж больно страшным оказался тот самый единственный залп четырех фальконетов. Мало того что людей не хватает на четыре галеры, так ведь и трофейные не бросишь. Война еще не окончена, а потому применение им найдется. К тому же плата за призовые военные суда – вдвойне. Четыре тысячи рублей – это серьезно.
Так что пришлось постараться и попотеть, прежде чем они все же добрались до назначенного места. Впрочем, если бы не попутный ветер, то никаких сил не хватило бы. Уж больно серьезно досталось галерной команде.
– Игнат Борисович, да тебя и на несколько дней нельзя оставить, – кивая в сторону галер, с ухмылкой произнес Карпов.
– Ну так и ты, чай, повеселился, боярин, – довольно отшутился Демин.
– Тяжко было?
– Да нет, Иван Архипович. Тяжко не было. Страшно – да, а так… Покрутились, повихляли да выкрутились. Хороши все же твои пушки и снаряды. Точно летят. А уж на спокойной воде и вовсе загляденье. Ну и картечницы. Признаться, до этого боя я даже не подозревал, какие они скорострельные и насколько страшные в деле. В первый раз сошлись с галерами, на которых только солдаты.
– Потери большие?
– Сорок три ранены, шестьдесят один убит. В упор картечью приняли. А у вас как?
– Тоже досталось. Убитых только полсотни. Зато раненых под две. Как будем уводить твои трофеи с таким числом гребцов, ума не приложу.
– Ничего, народу вполне достаточно. Впритык, не без того, но управимся. А там, глядишь, Господь не попустит, еще и попутный ветер случится. Боярин, ты лучше мне скажи, насчет той гребной машины ты не шутковал?
– Нет. Одну даже сладили и сейчас на ладье испытывают. Правда, что там и как, пока не знаю.
– Ты бы, Иван Архипович, их побыстрее до ума довел, что ли. Ить никаких сил нет весла эти клятые ворочать. Опять же, с твоих слов выходит, что и скорость останется та же, и благодаря сменам гребцов ход можно будет поддерживать куда дольше.
– Говорю же, машина, считай, готова. Осталось до ума довести.
– Вот и не откладывай. У нас еще есть летнее время, чтобы покуражиться. Ну и тебе торговцы шведские не помешают, не то откуда набраться серебра, чтобы премии выплачивать за все наши старания?
– Вы крушите, атаман. Громите шведа и не оглядывайтесь. А серебро на это доброе дело я найду. Можешь не сомневаться.
– А я и не сомневаюсь. Но машину все же сладить хорошо бы. А, боярин?
– Сделаем. Вот вернемся, и обязательно тем вопросом озабочусь, – хлопнув казака по плечу, заверил Карпов.
Н-да. Так себе жилище. Тесновато. Но с другой стороны, а какой еще должна быть съемная квартира. С жильем в Варшаве проблемы. Если где за стеной, то еще туда-сюда. Но в самой столице тесно, и о вольготном строительстве не может быть и речи. Вот и ставят дома вплотную друг к дружке. Снаружи-то вроде как очень пристойно, даже затейливые фасады наличествуют. А вот внутри уже не так благостно. И обвалившаяся штукатурка, и подгнившие перекрытия с поддерживающими их подпорками. Жильцы рады не то что каморке, но и углу.
Так что нормальная им досталась квартира. Пусть на чердаке и клетушка при высоте едва в одну сажень, только и того чтобы двухъярусный топчан поместился, зато отдельная. А еще одной из стен является печная труба. Так что в зимнюю пору будет тепло, если не жарко. И это при том, что хозяин особо тратиться на дрова не станет и остальным жильцам придется обретаться в довольно прохладных помещениях.
Впрочем, ни о какой зимовке не могло быть и речи. Мало того, его товарищ только час назад заплатил за постой на месяц вперед, а они уже готовились покинуть жилье. Оно, может, и придется задержаться на денек-другой. Но вряд ли больше.
Гурьян подошел к слуховому оконцу и выглянул наружу. Довольно широкая прямая мощеная улица была запружена народом. Ничего удивительного, коль скоро время к полудню. Знаком подозвал товарища.
– Эти окна, что ли? – указывая на дом напротив, уточнил штуцерник.
– Они, – подтвердил безопасник.
– А вон тот, что за столом сидит, уж не кардинал ли?
После того как опростоволосился с генералом Дюкером, Гурьян теперь предпочитал перестраховываться. Оно вроде и нет его вины. Приметил мужика в генеральском мундире и пальнул. Причем уложил цель наповал. Так что с него взятки гладки. Но потом узнал, что свалила его пуля ни в чем не повинного новгородца, которого силой в тот мундир обрядили и мишенью выставили перед стрелком.
Его спутник извлек небольшую подзорную трубу, разложил и поднес к глазу окуляр. Какое-то время вглядывался в бликующее окно и уверенно заявил:
– Он.
– Так, может, прямо сейчас и пальнем? Чего тянуть-то?
– Ну пальнешь ты его. И что дальше? Уходить как
